Томас Метцингер - Туннель Эго

Социальный контекст и длительный опыт бытия агентом, конечно же, вносят вклад в ощущение агентства. Можно догадаться, что чувство агентства есть лишь субъективное явление, мгновенная реконструкция, следующая за действием; до сих пор, лучшие результаты исследований сознательной воли в контексте когнитивной нейробиологии показывают, что это также и преконструкция . 11Переживание себя в качестве волящего агента имеет много общего с интроспективным подглядыванием в середину длинной цепочки процессов в вашем мозгу. Эта цепочка ведёт от определенного подготовительного процесса, который может быть описан, как «составление двигательной команды» по отношению к обратной связи, которую вы получаете от восприятия ваших движений. Patrick Haggard из University College London, возможно, лидирующий исследователь в очаровательной и несколько пугающей новой области исследований агентства и самости, продемонстрировал, что наша сознательная осведомлённость относительно движения не производится исполнением заранее заготовленных двигательных команд; вместо этого, оно оформляется подготовительными процессами в премоторной системе мозга. Различные эксперименты показывают, что наша осведомлённость об интенции тесно связана с выбором движений, которые мы хотим сделать. Когда мозг симулирует альтернативные возможности, к примеру, доставания определенного объекта, сознательный опыт намерения кажется прямо направленным на выбор специфического движения. Следовательно, осознанность движения связана не столько с действительным исполнением, сколько с более ранним состоянием мозга: процесс подготовки движения путём сборки различных его частей в когерентное целое — двигательный гештальт, как он есть.

Haggard указывает на то, что осознанность намерения и осознанность движения различаются концептуально, но он предполагает, что они должны быть производными одного и того же процессуального этапа на пути осуществления движения. Всё выглядит так, словно наш доступ к протекающему процессу осуществления движения в значительной степени закрыт; осознанность ограничена очень узким окошком предвигательной активности — средней фазы более длительного процесса. Если Haggard прав, тогда чувство агентства, сознательный опыт бытия тем, кто действует, проистекает из процесса связывания осознания намерения с репрезентацией собственных действительных движений. Это также предполагает, что субъективная осознанность намерения полезна в следующем: Она может обнаруживать потенциальные несовпадения с событиями, происходящими во внешнем, по отношению к мозгу, мире.

Чем бы ни оказались технические детали, сейчас мы начинаем видеть, чем на самом деле является сознательное переживание бытия агентом и то, чем объясняется его эволюционная функция. Сознательное переживание воли и агентства позволяет организму обладать подличностными процессами, протекающими в собственном мозгу, которые ответственны за выбор целей действий, конструирование особых двигательных паттернов и контроль обратной связи от тела. Когда это чувство бытия агентом развилось у человеческих существ, некоторые уровни невероятно сложной причинной сети нашего мозга поднялись до уровня глобальной доступности. Теперь мы можем обращаться к ним, думать о них и, возможно, даже прерывать их. Впервые мы можем переживать себя в качестве существ с целями и мы могли бы использовать внутренние репрезентации этих целей для контроля наших тел. Впервые мы можем сформировать внутренний образ самих себя как способный удовлетворить определенные потребности посредством выбора оптимального маршрута. Более того, отношение к себе как к автономному агенту позволило нам открыть, что другие существа нашей окружающей среды также, возможно, являются агентами, имеющими собственные цели. Но я должен временно отложить анализ этого социального измерения самости и вернуться к классической задаче философии ума: Свободе воли.

Как ранее было отмечено, философский спектр разновидностей свободы воли достаточно широк и простирается от прямого отрицания до того, что все физические события целенаправленны и спровоцированы божественным агентом, что ничего не происходит случайно, что всё произошло по волению. Наиболее изящная идея, возможно, заключается в том, что свобода и детерминизм могут мирно сосуществовать: Если наши мозги каузально детерминированы правильным образом, если они делают нас каузально чувствительными к моральным рассуждениям и рациональным аргументам, тогда сам факт этого делает нас свободными. Детерминизм и свобода сравнимы. Однако, здесь я сам не придерживаюсь никакой позиции относительно свободы воли, так как я заинтересован в двух других пунктах. Первый обозначен одним простым вопросом: Что говорит нам непрерывное научное исследование физических предпосылок и сознательной воли относительно разрешения этого многовекового противоречия?