Боб Берман - Биоцентризм. Как жизнь создает Вселенную

С биоцентрической точки зрения такие нервные клетки являются фундаментальными узлами реальности. По-видимому, это первые клетки, которые природа пытается создать при появлении такой возможности. Именно нейроны, а не атомы являются наиболее фундаментальным основанием нашего мира, зависящего от наблюдателя.

В хитросплетениях этих мозговых клеток заключена логика пространства и времени. Они являются нейро-коррелятами сознания и соединяются с периферической нервной системой и органами чувств. Они могут соединяться и с фоторецепторами, которые я выращиваю в чашках Петри. Соответственно, они улавливают все, что мы можем наблюдать. Точно так DVD-плеер транслирует информацию на телеэкран, когда кто-то смотрит кино. Когда мы читаем слова, напечатанные в книге, сама бумага, которая находится от нас в каких-то тридцати сантиметрах, не воспринимается. Мы видим только образ этой бумаги, который, в сущности, записан в логике наших нейронных сетей. Коррелятивная реальность заключает в себе все аспекты окружающего мира, причем только язык разграничивает «там» и «здесь». Может быть, это нейронно-атомная матрица, выстроенная в энергетическом поле разума?

Мы тысячелетиями пытаемся понять природу мироздания, и с самого начала это было очень странное, нелегкое предприятие. В настоящее время наш основной инструментарий – наука, но иногда помощь приходит, откуда не ждали. Помню один ничем не примечательный день, когда почти все коллеги или еще спали, или уже отправились в больницу на утренний обход. Я наливал себе кофе, посматривая на пар, которым запотевало кухонное окно, и думал: «Неважно, все равно я опоздал». В окно я видел далеко внизу ряды деревьев, росших по обочинам дороги. Было раннее утро, солнце еще стояло невысоко, бросая на землю косые лучи. Яркий свет пробивался через голые ветви и небольшие заплатки мертвых неопавших листьев. Вся эта сцена была пропитана тайной, внушала острое ощущение, что в ней сокрыто что-то важное, о чем не пишут в научных журналах.

Я натянул белый лабораторный халат и, не замечая протестов организма, двинулся в сторону университета. Когда я проходил мимо больницы, меня что-то побудило сойти с дороги и остановиться у небольшого университетского пруда. Возможно, я просто хотел отложить новый контакт с рукотворным миром, отливающим металлическим блеском, – со всеми этими приборами из нержавеющей стали, яркими лампами из операционной, с цилиндрами для экстренной подачи кислорода, сигнальными импульсами на экране осциллографа. Именно поэтому я ненадолго остановился на берегу пруда, в непотревоженной тиши и спокойствии, в те самые минуты, когда больница гудела от растревоженных голосов и кипучей деятельности. Торо меня понял бы. Он всегда считал утро радостным приглашением в еще один день, который ты можешь прожить легко и просто. Торо писал: «На утренней заре пробуждается всякий разум. С этого часа берут начало поэзия, искусство и все самые благородные и памятные дела людей». [23]

Это были чудесные ощущения, пережитые в морозный зимний день. Я стоял там и просто обозревал пруд. Смотрел на фотоны, танцевавшие на его поверхности, как отдельные нотки из Девятой симфонии Малера. На какое-то мгновение я почувствовал себя словно в потустороннем мире, под влиянием всех стихий, а мой разум слился в одно целое с природой, и я ощутил это сильнее, чем когда-либо в жизни. На самом деле это был очень краткий эпизод, однако большинство таких важных моментов и правда мимолетны. Но в период этого всецелого спокойствия я смог увидеть не стебли камыша и листья кувшинок, а реальность как таковую. Я познал Природу, обнаженную и настоящую, такой, какой ее видели Торо и Айзли. Обогнул пруд и пошел к больнице. Утренний обход почти закончился. Передо мной на койке сидела умирающая женщина. За окном заливалась трелью какая-то певчая птица, сидевшая на ветке над прудом.

Позже я подумал о глубочайшей тайне, ускользнувшей от меня на заре, когда я одним глазом взглянул через окно на это чудесное утро. «Мы слишком привыкли полагаться на наши органы чувств», – сказал однажды Лорен Айзли. Недостаточно разглядеть танец фотонов на кончике нерва. «Мало просто научиться видеть так, как видит человек – даже если он может заглянуть на край Вселенной». Наши радиотелескопы и суперускорители просто расширяют пределы восприятия, доступные мозгу. Мы видим только законченную картину, но не замечаем, как физические тела сочетаются друг с другом, образуя единое целое. Возможно, исключением бывает лишь пристальный взгляд в космос или несколько секунд восхитительным декабрьским утром, когда стоишь на берегу университетского пруда и все твои чувства сливаются воедино.