Боб Берман - Биоцентризм. Как жизнь создает Вселенную

Старинная буддистская мудрость гласит: «Назови цвета – и ослепишь себя». В этой фразе тонко подмечено, что привычка нашего разума именовать все вокруг приводит к потере огромной доли ощущений, так как подменяет динамичную живую реальность непрерывным потоком ярлыков. Эта мудрость вполне применима и к пространству, которое является просто интеллектуальной концепцией, помогающей разуму воспринимать реальность как последовательность четко определенных символов.

В любом случае пространство является субъективным конструктом, и этот факт уже подтвержден экспериментально (мы подробно рассматривали такие опыты в главах, посвященных квантовой теории). Последние исследования убедительно свидетельствуют, что пространство (расстояние) не существует для запутанных частиц, даже если нам кажется, что две такие частицы очень сильно удалены друг от друга.

Эйнштейновская теория относительности также позволяет убедиться, что пространство не является ни постоянным, ни абсолютным и, следовательно, его нельзя считать безусловно материальным. В данном случае мы имеем в виду тот факт, что при перемещении с исключительно высокими скоростями пространство сжимается практически в ничто. Когда мы выходим во двор и смотрим на звездное небо, мы можем лишь удивляться, как далеко от нас находятся звезды и какие огромные пустые пространства существуют во Вселенной. Но вот уже на протяжении целого столетия мы снова и снова убеждаемся, что кажущееся разделение между нами и внешним миром является субъективным. Соответственно, пространство не относится к фундаментальным аспектам реальности. Конечно, мы не отвергаем существования пространства, а лишь указываем, что оно является довольно условным. Если бы мы жили в мире с очень высокой силой тяжести или летели к звездам на субсветовой скорости, то расстояние до них казалось бы совершенно другим. Вот реальные цифры: если бы мы направлялись к Сириусу с 99 %-ной скоростью света, около 297 000 километров в секунду, то обнаружили бы, что от нас до Сириуса не более одного светового года, а не 8,6 светового года, как кажется с Земли. Если бы мы пересекли на такой скорости гостиную длиной семь метров и измерили наш путь любым инструментом, то убедились бы, что длина комнаты составляет менее метра. И вот что самое интересное: в обоих случаях – и расстояния от Земли до Сириуса, и расстояния от двери до окна гостиной – речь не идет о «сжатии» пространства под действием какой-то иллюзии. Звезда действительно удалена от нас ровно настолько. Комната действительно имеет менее метра в длину. А если бы мы могли двигаться со скоростью 99,9 999 999 % от скорости света, что совершенно не противоречит законам физики, то гостиная уменьшилась бы в 2236 раз от исходного размера и была бы не больше точки в конце этого предложения. Все предметы, мебель или люди в комнате также стали бы крошечными. Пространство превратилось бы практически в ничто. Где же, спрашивается, эта надежная матрица, в которой мы располагаем такие привычные «предметы»?

Кстати, еще в XIX веке были обнаружены первые признаки того, что пространство может оказаться гораздо более странной и необычной штукой, чем мы могли предположить. В те времена физики еще полагали (как и полагают в большинстве своем до сих пор), что пространство и время являются внешними сущностями, которые никак не зависят от нашего сознания.

Здесь снова следует поговорить о человеке, который наиболее известен своими размышлениями о пространстве. Как мы вскоре убедимся, гений Эйнштейна простирался далеко за пределы теорий относительности, сформулированных в 1905 и 1915 годах. История удивительным образом сложилась так, что в начале карьеры Эйнштейна основы западной натурфилософии были на пороге кризиса и путаницы. До появления квантовой теории оставались еще долгие годы, и ученые совершенно не понимали принципов взаимодействия между наблюдателем и объектом наблюдения.

Физиков того поколения, к которому принадлежал Эйнштейн, учили: существует объективный физический мир, развившийся до современного состояния под действием законов, не зависящих от жизни. «Вера во внешний мир, не зависящий от субъекта-наблюдателя, – писал Эйнштейн впоследствии, – есть основа всех естественных наук». Вселенная воспринималась как огромный механизм, запущенный в движение в начале времен. Все его рычажки и шестеренки были включены согласно неизменным законам, не зависящим от нас. «Все определено, и начало, и конец, всем управляют силы, над которыми мы не властны. Они одинаково действуют и на букашку, и на звезду. Люди, растения или космическая пыль – все мы танцуем под звуки таинственной музыки, которую где-то очень далеко исполняет невидимый флейтист».