Array Антология - Монстры Лавкрафта (сборник)

– А что потом?

– Образ тьмы смоется с тебя.

– Но он вернется в следующее полнолуние, – возразил я.

– Поэтому когда он смоется, нужно вскрыть вены и подставить их под проточную воду. Разумеется, будет больно. Но река унесет кровь.

Мадам Изекиль была облачена в шелка, в одежду и шарфы самых разных цветов, яркие даже в приглушенном свете свечей.

Она открыла глаза.

– Теперь, – сказала она, – настал черед Таро. – Она достала колоду карт из черного шелкового шарфа и передала ее мне, чтобы перетасовать. Я дунул на них, перемешал и сдвинул колоду.

– Не торопись, – заметила мадам Изекиль. – Дай им узнать тебя, полюбить… так, как любит женщина.

Я крепко подержал их, затем передал ей.

Она перевернула первую карту. Это была карта Вервульфа . На ней были изображены янтарно-желтые зрачки в темноте и белоснежно-алая улыбка.

В ее зеленых, похожих на изумруды, глазах я заметил смятение.

– Эта карта не из моей колоды, – произнесла женщина и перевернула следующую карту. – Что ты сделал с моими картами?

– Ничего, мадам. Я просто подержал их в руках, и все.

На следующей карте был изображен Глубоководный – зеленый, чем-то напоминающий осьминога. Когда я взглянул на карту, рты этого чудовища (если это действительно были рты, а не щупальца) начали изгибаться.

Мадам Изекиль прикрыла ее другой картой, затем еще одной и еще. Остальные оказались простыми картонками без рисунков.

– Это ты сделал? – казалось, она вот-вот заплачет.

– Нет.

– Уходи, – приказала она.

– Но…

– Уходи. – Она опустила глаза, будто стараясь убедить себя, что меня больше нет.

Я поднялся. В комнате пахло ладаном и воском. Я глянул в окно. В моем кабинете через дорогу на несколько мгновений вспыхнул свет. Двое мужчин ходили там с фонариками. Они открыли пустой шкаф, заглянули в него, а затем заняли позиции и стали ожидать меня – один на кресле, другой за дверью. Я улыбнулся сам себе. В моем офисе было уныло и негостеприимно. И даже если им хоть немного повезет, они просидят там не один час, пока наконец не поймут, что я не вернусь.

Я оставил мадам Изекиль – она переворачивала карты одну за другой и смотрела на них так пристально, будто от этого на них могли вернуться прежние изображения. Я спустился по лестнице и пошел вниз по Марш-стрит, пока не оказался у бара.

Теперь там было пусто. Бармен курил сигарету, но когда я вошел, тут же погасил ее.

– А где шахматисты?

– У них большие планы на этот вечер. Они собираются в бухту. Так, вам же «Джек Дэниэлз», верно?

– Неплохо бы.

Он налил мне виски. На стакане я увидел тот же самый отпечаток пальца, что и в прошлый раз. Я взял томик стихов Теннисона с полки над барной стойкой.

– Хорошая книга?

Рыжеволосый бармен забрал у меня книгу, открыл и прочитал:

Я допил виски.

– Ну так что? К чему вы клоните?

Он вышел из-за стойки и подвел меня к окну.

– Видите? Вон там? – он указал на западную часть города, в сторону скал. Пока я смотрел туда, на вершине скал разожгли костер, который запылал медно-зеленым пламенем.

– Они хотят разбудить Глубоководных, – сказал бармен. – Звезды, планеты и луна встали на нужные места. Время пришло. Суша уйдет под воду, и моря выйдут из берегов.

– И мир очистится льдом и глубинными водами, и я буду благодарна, если ты будешь пользоваться только специально отведенной полкой в холодильнике.

– Что, простите?

– Ничего. Как быстрее всего добраться до этих скал?

– Выйдите обратно на Марш-стрит, поверните налево у церкви Дракона, пока не дойдете до Мануксет-уэй, и идите дальше, – он снял пальто с крючка на двери и надел его. – Давайте, я вас провожу. Не хочу пропустить ничего интересного.

– Уверены?

– Сегодня никто в городе не будет пить.

Мы вышли из бара, и он закрыл за нами дверь.

На улице было прохладно, и выпавший снег расстилался по земле, как белый туман. С улицы уже не было видно, сидит ли мадам Изекиль в своем логове под неоновой вывеской и ждут ли меня гости в офисе.

Мы опустили головы, укрываясь от ветра, и пошли.

Сквозь шум ветра я слышал, как бармен бормотал про себя: