Полякова Татьяна - ЛЕДИ ФЕНИКС

***

Прохоров, успешный предприниматель и основатель двух-трех благотворительных фондов, слыл мужиком хитрым, но порядочным. В первом качестве я не сомневалась, второе до сих пор проверить не удалось. Последнее время он всячески обхаживал Деда в связи с одним своим проектом. У Деда на его счет тоже были идеи, так что любовь скорее всего состоится, готовность Кондратьева принять приглашение тому подтверждение.

Офис Прохорова, украшенный разноцветными шариками, выглядел исключительно нарядно. Я заметила на стоянке машину Деда и еще два десятка машин, заслуживающих внимания, в светской хронике написали бы: "...принадлежащих видным представителям нашего города". Судя по всему, я тоже "видный представитель", раз два охранника бросились ко мне, показывая, где стоит припарковаться.

- Добрый вечер, Ольга Сергеевна, - приветствовал меня тот, что постарше, и кивнул товарищу:

- Володя, проводи.

В просторном холле, где были накрыты столы, толпились гости, десятилетие отмечали с размахом. Дед мило беседовал с какой-то дамой, рядом, со счастливым видом, пасся Прохоров. Я решила, что могу некоторое время постоять в сторонке, не привлекая к себе особого внимания. Но случилось так, что в тот вечер я стала гвоздем программы. Я тихо-мирно отиралась возле стола с пирожными, болтая с нашими светскими львицами, которым нечем было заняться, пока мужья решают насущные проблемы. Высокая блондинка расписывала мне преимущества отдыха на Мальдивах, пока вдруг не поперхнулась, как-то странно взглянув на меня. Физиономию ее украсила кривая ухмылка, и мысли о Мальдивах даму оставили, хотя она изо всех сил цеплялась за них. Размышлять над происшедшей с ней метаморфозой мне не хотелось, а дама, улыбнувшись еще раз, от меня отчалила. Зато буквально через десять минут я стала магнитом для публики, женской ее части, вне всякого сомнения. Дамы волной прибивались и откатывали, некоторые продолжали тесниться рядом, хитро переглядываясь. Чем объяснить мою тогдашнюю бестолковость, не знаю, но я пребывала в неведении до тех пор, пока рядом не возникла Ритка.

- Прохоров сегодня идет вторым номером, - хихикнула она. - Ты произвела фурор.

- Не скажешь, чем я так полюбилась дамам? - проявила я живой интерес. Ритка вроде бы удивилась.

- Ничего себе. Я-то думала, ты сделала это нарочно.

- А что такого я успела сделать? - не поняла я.

- Ну, родная... Чтобы отсидеться в сторонке, ты выбрала явно не то платье.

Тут до меня дошло. Я с прискорбием перевела взгляд на свой живот. В самом деле, платье, пожалуй, тесновато.

- Заметно?

- Судя по оживлению в зале, более чем, - вновь хихикнула Ритка. - Одна дура уже поспешила поздравить Деда. Тот до сих пор давится, должно быть, от счастья.

- Вот черт, - покачала я головой.

- Брось, какая разница. Неделей раньше, неделей позже... Людям свойственно посудачить.

Конечно, Ритка права. И злиться я могла разве что только на себя. В самом деле, если хотела сохранить свое интересное положение в тайне, платье следовало выбирать осмотрительнее. Рядом возник Дед и бодро мне улыбнулся. Если и давился от счастья не так давно, то теперь выглядел молодцом. Голова гордо вскинута, глаза горят, с блуждающей улыбкой он поглядывал по сторонам, точно предлагал позавидовать нашей радости. Общественность ответила умилением. Благая весть и до мужиков докатилась, и видные представители нашего города при прощании приложились к моей ручке. В целом композиция напоминала избитый сюжет "Волхвы, дары приносящие", в качестве даров следовали заверения в уважении и вечной дружбе.

С приема мы удалились рано, что было встречено пониманием и хитрым подмигиванием. Дед, точно крейсер, рассекал толпу, ведя меня под руку, подозрительно похожий на новобрачного. Я решила, что происходящее пришлось ему по душе. Домой мы отправились на моей машине.

- Как ты себя чувствуешь? - душевно спросил он.

- Я что, с утра на здоровье жаловалась? - огрызнулась я. - Или ты имеешь в виду мое душевное состояние?

- Чего ты злишься? - буркнул он и обиженно отвернулся.

Я думала, на этом мы и закончили, но дома, заварив чая и протягивая мне чашку, он вдруг сказал:

- Когда ребенок родится, в графе "отец" должно быть имя. Ты думала об этом?

Я тяжко вздохнула.

- Куда спешить?

Дед нахмурился, очень внимательно посмотрел на меня.

- Ты ведь все решила, верно?

- Верно, - вяло кивнула я.

- И ты не передумаешь? - Этот вопрос дался ему нелегко, взгляд стал настороженным, и отеческая улыбка сползла с лица. Он не дождался моего ответа, а может, боялся его услышать, и бодро продолжил: