Вадим Федоров - Шестой Ангел. Полет к мечте. Исполнение желаний [litres]

– А сам он это сказать боится? – прошипела она.

– Не боится, – спокойно сказал я, – он просто воспитанный человек и не может сказать тебе то, что скажу сейчас я.

И я сказал. Зло и матерно. Сам не ожидал от себя, что вспомню и применю такие обороты из своей хулиганской юности.

Татьяна окаменела. Лицо у неё пошло красными пятнами.

– Да как вы… да как ты… – запинаясь, что-то попыталась сказать она.

– Пошла вон, – перебил я её, – и чтобы я тебя тут никогда не видел.

Волосы у меня на голове встали дыбом. Глаза покраснели. Я оскалил рот, из которого полезли клыки. Кстати, это очень больно, когда надо, чтобы клыки выросли в течение нескольких секунд. Очень больно. Так, что я даже заскулил от боли. Или зарычал. Не знаю.

Потому что Татьяна после моего рычания очнулась, ткнулась было в закрытую дверь подъезда, взвизгнула, подпрыгнула и ломанулась через палисадник за угол дома.

Я спрятал клыки, закрыл рот, пригладил волосы.

Поднял голову. На балконе второго этажа стоял Гоша с отвисшей челюстью.

– Код у вас какой? – невозмутимо спросил я.

– 1942, – ответил Гоша.

Я вошёл в подъезд, поднялся в квартиру. Гоша позвонил на работу и сказал, что задержится.

Сели попить чай.

– А ты точно ангел? – спросил Гоша, косясь на меня.

– Точно, – ответил я и подал ему удостоверение, – вот тут написано. Ангел. Шестой. Дата, печать. Всё как полагается. Я могу даже карающий меч использовать, но это в совсем крайних случаях. Когда уже никакие другие методы не помогают и надо покарать. Вытащил меч – значит, руби.

– Понятно, – ответил Гоша, возвращая удостоверение, – только я бы и сам мог.

– Я с гарантией, – сказал я, – чтобы не возвращалась. А то у меня сейчас работа началась. Контролировать тебя плотно не смогу. Как бы ты обратно предателя в дом не привёл.

– Не приведу, – пообещал Гоша, – да и она вряд ли ещё попросится.

– Вот и правильно, – сказал я, – а то, бывает, человек поведётся на сказки про «явсёпонялаибольшенебуду», а через несколько лет всё возвращается на круги своя. Люди, они ведь постоянные. Их не переделать.

– Это я понял, – кивнул головой Гоша, – хотя желание начать с ней всё сначала было очень сильное. Я чуть не согласился. Но потом подумал, хорошенько подумал. И понял, что не смогу с этим жить.

– Молодец, раз понял, – похвалил я его, – но особенно не радуйся. Качать тебя ещё будет долго. От эйфории до лютой депрессии. Поэтому соблюдай все мои указания и про велик не забывай.

– Да как тут забудешь? – усмехнулся Гоша. – У нас это уже стиль жизни. Каждые выходные планируем, куда поехать. Жалко, зима скоро начнётся. Не покатаешься особо.

– Зимой есть лыжи, – возразил я ему, – или просто в спортзал на беговую дорожку или велотренажёр.

Гоша улыбнулся.

– Придумаем что-нибудь, – сказал он, – не переживай. У меня сейчас идей полно. От велопрогулок до новых моделей рубашек. Кстати, давай линию «Шестой ангел» замутим. Я думаю, эта тема будет интересна. Крылья там, лейбы, вышивка.

Я поперхнулся чаем.

– Боюсь, руководство будет против, – сказал, утирая рот салфеткой, – но я подумаю. Если что, мои шесть процентов.

– Договорились, – обрадовался Гоша. – Кстати, а почему Шестой? Что за фамилия такая?

– Это от предков, – сказал я, – в Тульской области они жили. Тут недалеко, Заокский район. Изначально фамилия была Шестов. А номер дома был шестой. И при переписи населения, ещё во время коллективизации, вместо Шестовых записали Шестой. Не совсем грамотный писарь был. Из красноармейцев. И даже бумагу выдали. Семья была зажиточная. И когда пришли раскулачивать Шестовых, мой прадед достал бумагу и сказал, что они Шестые. Раскулачивальщики со списками сверились – нет таких. И ушли. А фамилия осталась.

– Интересно, – сказал Гоша, – а я о своих предках не много знаю.

– Вот и займись этим как-нибудь, – посоветовал я ему.

После чего поблагодарил за чай, оделся, сел в машину и уехал обратно в Москву. Там меня настигло сообщение от Референта М: «Шестой, вы где шляетесь? Почему не на месте?»

Я честно ответил: «Перепутал рейсы, искуплю, не сердись, целую, Шестой».

А потом я улетел в Новосибирск, где и провёл зиму, а потом и весну, склеивая разбитые судьбы.

По вечерам я, как обычно, созванивался или списывался с Гошей. Уже не каждый день. Но раз в неделю обязательно.

Его развели. Квартиру они поделили на две однокомнатные. В разных концах города.

Татьяна, по слухам, уехала в Москву. Но мой подопечный уже не интересовался её судьбой.