Г.Ярцев - Цой жив ещё...

— Чего ты на них смотришь? — спросил искатель у Малой, когда та вновь заскользила взглядом по усиливающимся полосам света и касалась их. На этот раз она даже не потрудилась обернуться.

Услышали рев беса, от которого воздух вокруг почернел, затрещали и своды грота, по которому пробирались. Малая опустилась, прижав колени к груди, и приложила к губам указательный и средний пальцы, а затем приложила их ко лбу. С минуту сидела совершенно неподвижно, что-то нашептывая под нос. Цой не понял невразумительного процесса.

Едва двинулись дальше, как девочка остановилась и уже собиралась повернуть назад, когда нечто похожее на громоздкую летучую мышь неуклюже приземлилось, и пронзительно вереща, сложило парусообразные крылья, тянущиеся от длиннющих крючковатых передних лап к коротким задним. Одно крыло кровоточило, сильно потрепанное рваными ранами. Передние лапы имели три сгиба и проступавшие мускулы на них говорили о силе, но даже их, как и умения летать, не хватило, чтобы справиться с бесом, пусть в длинных когтях и застряли клочья слипшейся от крови шерсти. На черной сморщенной морде горели два желтых светила глаз; тварь покрикивала, щелкала жвалами и надвигалась, готовая броситься на путников из последних сил.

Цой подхватил Малую и усадил на шею — стали выше крылатой смерти, — он заорал и, выхватив жезл, принялся лупцевать им по стене, но вместо звона — глухой звук, не внушавший страха. Девочка уловила посыл искателя и помогла: раскинула руки и пискляво закричала. Цой тяжело переступал с ноги на ногу, делал несколько обманчивых рывков. Малая вложила в его руку жезл, и он с пронзительным звоном стукнул им о свой. Короткошерстный зверь съежился от невидимых волн раздражающего звука. Цой и Малая мерно раскачивались и походили на устрашающий тотем, который выполнил предназначение: отпугнул, вынудив тварь жалостливо попятиться, а затем и вовсе скрыться.

Когда все закончилось, Малая звонко и довольно рассмеялась, весело отстучав короткую дробь по голове чужака. Ее смех заставил коротко хохотнуть и искателя. Умыкнула из его рук свой жезл, но спешиться не спешила, напротив, поерзала, усаживаясь поудобнее, вытянула жезл, указывая нужное направление и пятками пришпорила человека под ребра, побуждая к движению. Как это по-женски, подумал искатель, сняв с плеч ребенка.

Оказавшись на своих двоих Малая какое-то время сверлила искателя гневным прищуром глаз, потом фыркнула что-то неразборчивое, но явно недоброе, и повела дальше. Цой знал: девочка не обиделась и даже почти не расстроилась, просто демонстрировала зачатки характера, и улыбался этому так, чтобы она не видела.

Покинув грот, оказались в невероятно просторном помещении, где одиноко бродило эхо множества слившихся воедино звуков. Цой невольно сравнил место с пещерой. Сравнение подтвердилось, когда заметил висевших вниз головой огромных летучих мышей, укутавших себя крыльями. Девочка почти бесшумно двигалась по узкому мостику, по обеим сторонам которого простиралась пропасть, а вот обувка искателя нет-нет выдавала их присутствие. Малая указала на обувь, после чего провела у шеи прямой ладонью, гневно кусая нижнюю губу.

Шумшь, голос Матери прорвался к разуму и восторжествовал в голове. Услышав ее, искатель на секунду потерял равновесие и едва не сорвался в бездну, на дне которой толстым слоем плыл туман. Снмай.

Цой повиновался и освободился от обуви, уложив ее в ранец. Прохладное покрытие моста леденило ноги. Мост явно не был приспособлен для хождения и переправ. Люди адаптировались, как и всегда.

— Куда мы идем?

Позже. Млчи. Тжело скрвать вас.

На том конце моста путников поджидало пульсирующее синеватое свечение.

Миновав пещеру со спящими на сводах крылатыми тварями, вышли в телескопическое помещение, изнури походившее на высоченную башню. Бирюзовые проломы света на стенах огибали множество ниш, и каждое углубление хило подсвечивалось, храня в себе невообразимые предметы самых разных форм и размеров, но все, как один — черные и несравненно опасные на вид застыли внутри, будто в невесомости.

Цой узнал в них оружие без помощи Матери.

Водил по поверхности руками, пытаясь понять, как открыть, но останавливался всякий раз, встречая сопротивление. Запахи, насылаемые Матерью, сглаживали углы неприятия, и мысли переставали казаться обрывистыми — понимать ее составляло все меньше и меньше труда. Пришло осознание того, почему предметы огорожены от рук и прочих конечностей непроницаемым стеклом: перед глазами распростерся невероятных размеров атлас, усеянный тысячами огоньков; один горел так ярко, что искатель невольно ощутил тоску и непреодолимое желание вернуться туда. Чужак узнал о множестве миров, чье устройство сильно разилось друг от друга. То, что покоилось в нишах, действует в них иначе: где-то, как задумано, где-то сверхразрушительно, а где-то не работает вовсе, и для каждой группы миров некто создал максимально эффективный тип.