Кейси Уэст - Снег и ветка поцелуев

— Ты там был?

— Да.

— Погоди, это был единственный раз, когда ты слышал мое пение? С ужасным звуком в ветреную погоду?

— Да, но серьезно, ты спела хорошо. Восхитительно.

Я саркастично усмехнулась.

— Пока я не послушаю твое другое выступление для сравнения, то останусь при своем мнении, — сказал Сойер.

Я опустила взгляд.

— В том-то и дело, что больше не услышишь. Я больше не могу петь.

— Не можешь?!

— Нет... то есть могу, но не перед публикой, не тогда, когда это важно.

— Это важно лишь тогда, когда тебя слушает публика? — спросил Сойер.

— Для того, чем я хочу заниматься, да.

— Быть может..., — начал он и замолчал, покачав головой.

— Что? Договаривай.

— Быть может, если это станет важным лишь для тебя, то все остальное...

— То, что? Все остальное приложится? Не будет иметь значения? Ты прав, тебе удалось излечить меня, — в моем голосе прозвучали гневные нотки. Я сама попросила закончить предложение и разозлилась. Но он прав. Я перестала ценить музыку. Забыла, почему изначально ее полюбила. Зациклилась на том, чтобы получить партию. Я все еще не могла испытать счастье, которое раньше возникало у меня только лишь от одной мысли о музыке. Я наклонилась вперед, спрятав лицо в коленях.

— Прости, — произнес Сойер. — Ты права, я ничего не понимаю.

— Я сердита не на тебя, — ответила я. — А на себя.

И это чистая правда.

— Возможно, дома станет лучше, — сказал он.

Я почувствовала осторожное прикосновение его руки к моей спине, будто Сойер хотел успокоить меня, но сомневался в моей реакции. Серьезно, он хороший парень. Если эта девушка отвергнет его, мне будет жаль его. Он заслужил ту, о которой мечтает, и ей несказанно повезет быть рядом с ним.

— Я на это и рассчитываю. Дом.

— А твои родители? Они расстроятся?

— Да, но не сразу. После скандала и всех разговоров в духе «ты должна найти работу и отработать потраченные на тебя деньги» я наконец-то окажусь дома. — Подумав об этом, я немного расслабилась и начинала верить, что все образуется, как только погружусь в обычную рутину и обстановку.

После минутного молчания Сойер сказал:

— Если потребуется кто-то, перед кем нужно будет попрактиковаться в пении, то я согласен.

Я повернула голову в его сторону так, что теперь щекой лежала на коленях.

— Ловлю тебя на слове, если только не вспоминать тот раз, когда ты слышал мое пение. Неудивительно, что ты не мог подобрать прилагательное, описывающее мой голос.

Он встретился со мной взглядом.

— Великолепный, идеальный, божественный.

Если я снова покраснела, то смело можно считаться членом фан-клуба Сойера. Я начинала влюбляться в этого парня, а у него целый рюкзак доказательств того, что его сердце было занято.

— Божественный? — повторила я, пытаясь скрыть смущение.

— Лучше, чем ангельский.

— Едва ли.

Он улыбнулся, а потом посерьезнел.

— Амалия, ты во всем разберешься. Просто иногда на какое-то время нужно все отпустить.

Тут мне вспомнились слова Хизер о том, что Сойер понимает меня.

— Судишь по собственному опыту? — спросила я.

— Длинная история, которую я отпустил, — усмехнулся он. — Дело было в эмоционально отстраненных родителях.

— Мне жаль. — Сойер пожал плечами. — Если тебе когда-нибудь захочется выговориться, я очень хороший слушатель.

— Я буду слушать твое пение, а ты мои сопливые истории? Кажется, для меня эта сделка выгодна, но идея нравится.

— А еще твоя новая девушка может оказаться ревнивой.

— Верно. Если твой план с подарками сработает.

— Сработает, — заверила я его.

— Надеюсь, ты права, — ответил он.

Я же таила надежду, что ошибалась, но понимала — так думать очень эгоистично, поэтому быстро загадала противоположное желание.

24 ДЕКАБРЯ, 13:42

— Аризона никогда еще не выглядела так хорошо, — сказал на следующее утро Логан свежий и бодрый после хорошего сна на полу номера мотеля.

Осталось девять часов пути до дома. Сейчас был канун Рождества, и мы приедем в Фресно к началу праздника. Эта мысль радовала меня.

— Знаю, — ответила ему Хизер. — Тут так красиво, ярко и сухо.

Сойер спал на моих коленях, подложив куртку под голову. Большую часть ночи мы не спали, болтая в шкафу. Я изо всех сил старалась не шевелиться, чтобы не разбудить его. Весь последний час я любовалась им и пришла к выводу, что он очень симпатичный, а я веду себя жутко. Теперь я пыталась не пялиться на него, вместо этого легонько играла с его волосами, что тоже жутко, но меня было не остановить — его волосы такие волнистые и шелковистые.