Михаил Строганов - Почему Люди Болеют И Умирают?

Речь идёт о сочинении Викентия Вересаева "Записки врача", посвящённой врачебной этике и науке, в которой он во всеуслышание рассказал о неприглядной, изнаночной стороне ремесла, претендующего на роль "вершителя жизненных судеб".

Эта вечная тема и нерассказанная история от Гиппократа до наших дней и дальше - до конца рода человеческого - о надежде и отчаянье, о попытке жизни отсрочить свой смертный час в схватке с неумолимой логикой болезни. А так же о тех, кто строит карьеру "на костях", греет руки на отчаянье и боли, приобретает общественное положение и отращивает эго до безразмерных границ на незримой власти врача над больным...

Последовавшая реакция "просвещенной публики", больше напоминающая травлю писателя, заставила Вересаева не раз и не два публично объяснять свою позицию о вещах, которые должны быть понятны каждому нравственно вменяемому человеку. К изумлению писателя он столкнулся с фатальным непониманием и со стороны "прогрессистов", и со стороны "реакционеров"; ни его книга, ни профессиональная позиция врача одинаково не принималась ни при царизме, ни при советской власти.

"Предлагаемые "Записки" вызвали против меня среди некоторой части читателей бурю негодования: как мог я решиться в общей печати, перед профанами, с полною откровенностью рассказывать всё... Негодование это представляется мне знаменательным. Мы так боимся во всем правды, так мало сознаем ее необходимость, что стоит открыть хоть маленький её уголок, - и люди начинают чувствовать себя неловко: Для чего? Какая от этого польза? Что скажут люди непосвящённые, как поймут они преподносимую правду? По поводу моих "Записок" мне приходилось слышать от врачей возражения, которые я положительно не решаюсь привести, - до того они дики и профессионально-эгоистичны; а слышать их мне приходилось от многих. Я думаю, подобные возражения могут выплывать лишь из того непроглядного, безгласного мрака, в котором мысль начинает шевелиться, лишь вплотную натолкнувшись на вопрос... - Пишет Вересаев, отбиваясь от шельмующих его критиков сразу после выхода книги. - Впрочем, суть дела не в этом, суть вот в чем: почему профанам не следует знать о существовании указываемых вопросов? Кто дал кому право опекать профанов? Повторяю здесь то, что я говорю в "Записках": я лично не обращусь за помощью к только что кончившему врачу, не лягу под нож хирурга, делающего свою первую операцию, не позволю дать своему ребенку нового, мало испытанного средства, не позволю привить ему сифилис..."

Счастливчики, кому эта книга досталась по наследству с ещё доцензурных и НЭПмановских времён, берегли её как зеницу ока, стараясь вовсе не выносить из дома. О "записках" благоразумно не распространялись, но написанному в них доверяли полностью и безоговорочно, как слову правды, чудом прорвавшемуся через толщи трусливых недомолвок и стены сознательно возведённой лжи.

Если книгу давали читать, то непременно проверенным людям, часто в своём присутствии, под присмотром. Потому что полученные знания, пусть даже в полухудожественном виде, были жизненно необходимы, а подчас и бесценны: каждому хочется заранее постелить соломки и знать, куда придётся падать. Спустя десятилетия благодарный читатель понимал, что изложенные в книге проблемы злободневные и вечные, потому их оглашение старательно избегают во все времена...

Темы здоровья и болезни, методов и способов лечения всегда сопоставимы с господствующей идеологией и самой властью, потому первый ключевой мировоззренческий раскол проходит именно по этим вопросам. Достаточно вспомнить историю о выходе из дворца 29 летнего принца Сиддхартхи Гаутамы и его знакомство с образами бедности, старости, болезни и смерти, что привело его в превращение в Будду. Перевернувшие внутренний мир "четыре видения" заставили принца отрешиться от иллюзорных наслаждений и посвятить себя постижению подлинных причин человеческих страданий.

С тех пор и до сегодняшнего дня темы "четырёх видений" являются самыми обсуждаемыми и самыми негласными одновременно. Они то выставляются напоказ, то скрываются под занавесом недомолвок и оберегаются как секреты заговорщиков. Потому что непонимание очевидного, происходящего прямо на глазах и даже с самим тобой, производит эффект "умственного принуждения", заставляющего принимать действительность такой, какой её тебе преподносят. Никакие прежние знания тут не помогут, потому что так устроен человеческий мозг: он сдаётся под напором обрушенных на него фактов, явлений и событий не умозрительного, а предметного мира.