Михаил Ланцов - Хмурый Император. Том 3. Западная война

— Это не то.

— Это то, мама. То самое.

— Я не могу и не хочу видеть ее рядом с тобой. Если ты не отменишь помолвку, я уеду. Куда угодно. Да хоть в тот же монастырь, что и Клеопатра. Или к своим родственникам в Лондон.

— Ты так не поступишь.

— Ну ты же посмел плюнуть мне в душу этой выходкой, — махнула она рукой в сторону Марты.

— А ты мне посмела плюнуть в душу выходкой с Клеопатрой и сыновьями. А еще вспомни, ты меня уже однажды сдавал бунтовщикам. Тебе не кажется, что мой поступок не идет ни в какое сравнение с тем, что себе позволяешь ты? Клеопатра, когда я ее привел в дом, был юна и полна надежд. Что сделала ты? Ты разве воспитала из нее Императрицу? Ты сделала из нее безвольную, запуганную клушу, потакающую тебе и своим сыновьям. Да всем вокруг. А когда она осознала, что натворила, то просто сбежала от проблем. Спрятала голову в песок.

— А эта будет лучше? — Скривилась Мария Федоровна, уязвленная словами сына.

— Эта хотя бы тебе не подчиняется. Я ее сразу предупредил, что моя жена будет подчиняться только мне.

— Сынок… это безумие… от тебя все отвернуться…

— Из-за тебя, мама. Я доверился тебе, надеялся, что ты сможешь прикрыть этот крайне важный участок работ. Что ты сможешь не упустить воспитание Клеопатры и детей. А что в итоге? Ты пыталась их сломать под себя. Чтобы она пресмыкались перед твоей волей. Только Император — я. А ты это забыла. И что теперь? Обвиняешь меня. Ты серьезно? Она шлюха. Но она хотя бы честно делала свою работы. А ты? А остальные члены Августейшей фамилии?

— Не ставь меня рядом с ней! — Прошипела Мария Федоровна.

— Присаживайся, — произнес Николай Александрович Марте, кивая на кресло, что стояло рядом с Марией Федоровне.

— Не смей! — Рявкнула Вдовствующая Императрица на эту девицу. От чего та аж вздрогнула. Но, чуть помедлив, улыбнулась и, пройдя эффектной изящной походкой шлепнулась в кресло и с удовольствием вытянула ноги.

— Она подчиняется только мне, мама. Я здесь Император. Я. Не ты. И меня все это достало.

— Ты не один живешь, — холодно процедила Вдовствующая Императрица.

— Не один. Ты права. И я ошибся, когда послушал тебя. Мне нужно было виновных казнить в тот же день. На месте. А потом передушить всех, кто против. Но ты проявила мудрость, вынудив меня совершить глупость. И что теперь? Династический кризис. Всеволод еще подросток. И других детей у меня нет. Остальной дом практически разбит. Александровичи вымерли, как и прочие ветви. Кое-что осталось только от Константиновичей и Михайловичей. Но там нет никого, кого готовили бы к престолу. Умри я сейчас — и все. Дело всей моей жизни рухнет как колосс на глиняных ногах.

— Ты сам резал династию!

— Я резал предателей и изменников, которых воспитали вы с папой и дед. Распустили. Дали вкусить власти, денег и крови. Эта чертова опухоль, как казалось, поразила всю Империю.

— Что ты несешь?!

— Правду, мама. Правду. Скажи, мерзкая штука?

— И что ты будешь делать с этой опухолью?

— Вырезать. Без жалости и сожаления. И, судя по всему, без анестезии.

— Ну вырежешь ты всех, и кто останется? Ты блажишь!

— А что предлагаешь ты?

— Прекратить весь этот балаган и стать благопристойным правителем. Понимаю, что тебя прельщают лавры Петра Великого и Ивана Грозного с их склонностью к юродству. Но это, — кивнула она на Марту, — перебор.

— А когда британский королевский двор санкционировал создание секты сатанистов у меня под боком, это был не перебор? Когда моих детей втягивали в это кровавое зрелище, это был не перебор? Когда ты закрывала глаза на все происходящее, это был не перебор?

— Что ты хочешь от меня? — Устало произнесла Мария Федоровна.

— Чтобы ты признала ее и не смела обижать и, тем более, унижать.

— Это невозможно.

— Предлагаю сделку. Ты делаешь так, как я хочу, а я не отправляю по следам Ярослава и Святополка спецназ. Это ведь ты все устроила.

Мария Федоровна вскинулась.

— Что? Удивлена? Я изучил медицинский отчет и докладные записки моей контрразведки. Ранение совершенно безопасное. Ничему не угрожающее. Для человека с твоим характером — что пощечина, ни о чем. Да и никто кроме тебя не мог организовать все это дело. И потом, я хорошо запомнил твои слова в тот день. Про то, что все остальные для тебя — никто. А они… родная кровь, которой можно простить все. Ты ведь спасала их от гибели. Ты спасала их от заслуженного наказания. Да и Клеопатру явно ты же подбила на отречение и бегство. Не отрицай. Это слишком очевидно. Ей духу бы не хватило самой такое сделать.