Ирина Нельсон - Кома. Книга третья.

— Кристи, принеси воды.

— Я сейчас!

Девушка исчезла на кухне. Северус проводил её ошеломленным взглядом и повернулся к Барти.

— Те самые Стюарты?

Улыбка Крауча была наполнена глубоким превосходством.

— Но как?!

— Представь себе, последнему Стюарту, кардиналу Генри, не были чужды человеческие желания. Мальчик родился сквибом, как и Генри. Магическую составляющую почти уничтожили последующие браки с маглами, но потом…

— Потом мать Стюарта связалась с Кристофером Грином, который был лишен права на свой род, — закончил Северус и потер лицо. — Черт возьми! Погоди, но кардинал в своем завещании отказался от престола?

— Северус, ты как ребенок. Разумеется, завещание было подделкой.

Снейп посмотрел на улыбочку Барти и понял, что лучше не допытываться дальше, даже если история была сказочкой. Сказал, что подделка — значит, подделка. Максвелл Стюарт имеет право на трон. Какая разница почему?

— Надеюсь, вы не собираетесь захватывать магловский престол? — с подозрением уточнил Снейп.

Барти замахал руками.

— Что ты, Северус! Конечно, нет! Это не наш метод! Максвелла вполне устраивает корона магической Великобритании.

Что породниться двум династиям никто не помешает, Северус догадался и сам.

Вернулась Кристина со стаканом воды. Северус покорно разделся, взял предложенную футболку и опустился в кресло. Пока представительница правящего рода застирывала пятно, они молчали. Северус переваривал открытие, Барти присматривался. В какой-то момент стукнула дверь, в холле раздались топот и смешки. В гостиную заглянул Вадим.

— Пошли наверх, тут занято! — звонко крикнул он и снова исчез.

Судя по слоновьему топоту на лестнице, это была вся молодежь ордена.

— Давай начистоту, Снейп, — сказал Барти, когда всё стихло. — Зачем ты пришел?

— Вадим уверил, что мне ничего не грозит, — Северус поставил пустой стакан на стол. — Так что я бы хотел договориться.

— О каком договоре ты ведешь речь? Вы оба спутали нам все планы, когда убили Темного Лорда. У нас теперь в два раза больше работы и компания сумасшедших фанатиков, которых мы никак не можем отследить. Тебя не убили только потому, что за тебя заступился истинный целитель, — нахмурился Барти.

— Да, я читал о беспорядках, — спокойно кивнул Северус. — Но, видишь ли, я совершенно не желаю всё бросать и начинать с нуля в чужой стране. Поэтому хотел бы обсудить возможность остаться.

Барти покачал головой.

— Тебе нет веры, Снейп. Мы не имеем права рисковать. Но мы подумаем. Возможно, что тебе не придется начинать с нуля. В конце концов, тебе нужно скрываться не от нас, а от чокнутой Беллы и её дружков.

— Что ж, я тебя понял, — Северус встал. — Я помогу вам с поимкой Пожирателей, а вы дадите мне и Вадиму официально уехать…

— Волхова никто не отпустит. Он единственный истинный целитель на островах.

Снейп оскалился.

— В таком случае вы позволите мне остаться. Потому что так уж получилось, что без меня драгоценный целитель пойдет вразнос. Слышал о смерти Абраксаса? Какие там красивые маки парили над школой! Знаешь, благодаря кому там были маки, а не чумные крысы?

Барти передернулся и задумался. Видимо, слышал. Северус хмыкнул и насмешливо поклонился.

— Благодарю за ужин, мистер Крауч. Передайте моё восхищение хозяйке дома, а нам пора.

Крауч его не остановил, проводив до выхода задумчивым взглядом. Северус аккуратно прикрыл за собой дверь гостиной и пошел вверх по лестнице, туда, где слышался перебор гитары и голос Вадима.

Баллада была смутно знакома, а вот слова он слышал впервые. Видимо, исполнялась редко или не исполнялась на английском языке вообще. До сегодняшнего дня.

— …О том, как мы шли в ледяной ночи и мечами могилы рубили во льдах, о том, как к рукам прикипали мечи, а слёзы замерзали в глазах…

Вадим умел петь. В нем не было искусности, и тембр, в общем, был не уникален. Но почему-то именно эта простота хватала за душу так, как не получилось бы ни у одного профессионала.

— …Из ладоней распоротых, как из чаш, мы на тризнах пили кровь, как вино — с нами плакал и пел повелитель наш. Он всегда и во всем с нами был заодно, — в комнате исчезли последние смешки, за открытым окном замолкли волшебники. Стало тихо так, как будто у всех, кроме певца, отняли голос. — Пусть о победах другой поёт — я о бедах тебе спою. Он видел, как гибнет его народ, и проклял горькую клятву свою. Мы утратили всё — нам осталась лишь честь, да слава бесполезных боёв, да пышных сказаний мишурная лесть, да песен хвалебных пустое враньё…