Эми Тинтера - Разрушенная

Ночь в ее спальне была настоящей. Когда она описывала свою мать как властную и злую, а отца — как свою гавань, это была настоящая Эмелина. Это совпадало с тем, что Каз знал о Венде Флорес и ее муже.

Все, что она говорила о руинцах было правдой. Она даже не пыталась скрыть свою симпатию к ним.

Но она сказала, что была единственным ребенком в семье. Она сказала, что ей одиноко, хотя на самом деле у нее была Оливия.

Или все же и здесь она говорила правду про одиночество? Ведь его отец запрятал Оливию подальше от нее, запер в темнице.

Его накрыла очередная волна вины и он застонал. Как ей вообще удалось смотреть ему в глаза? Он знал, что Оливия сидит взаперти, и ему даже не пришло в голову расспросить ее до того, как Эмелина упомянула об этом. Неудивительно, что она выглядела такой несчастной в день их свадьбы.

Но...

«Ты не тупой, не наивный, ты совсем не такой, каким тебя пытаются выставить». Ей вовсе не обязательно было говорить ему это. Ей не нужно было приходить в его комнату и спать в его постели. Он дал ей достаточно места, и она сама приходила к нему.

Неужели он такой идиот, что думает, будто он стал ей небезразличен? Может быть, он принял желаемое за действительное?

В дверь постучали, и через мгновение в комнату просунулась голова Гало.

— Можно войти?

Каз сел, и страж опустился на диван рядом с ним.

— Ты пьян? — спросил Гало.

— А я похож на пьяного?

— Нет. Но королева сказала, что ты обязательно напьешься.

— Вообще-то это больше по ее части, справляться с невзгодами с помощью выпивки.

Но мысль стоящая. Может ему и правда нужно хорошенько надраться.

— Мне жаль, — тихо произнес Гало.

— Да все в порядке.

— Ничего подобного.

Сегодня днем он сказал отцу, что все в порядке. Отец просто похлопал Каза по спине и одобрительно посмотрел на него.

— Нет, все в порядке, — повторил Каз.

— По-моему, ты ей и правда был небезразличен.

— Ты таким образом пытаешься подбодрить меня?

— Нет! Я правда так считаю. — Он потер синюю ссадину на подбородке. Это Эмелина оставила след ему на память. — Она меня не убила. Она забрала меч у Ирии и не позволила пустить его в дело.

— Им нужно было бежать, — заметил Каз.

— У них было достаточно времени, чтобы убить меня, тем самым избавиться от преследования в моем лице. — Один уголок его рта приподнялся. — И как бы мне ни хотелось думать, что всему виною мой потрясающий характер, но подозреваю, что пощадила она меня из-за тебя. Потому что я твой друг.

— Они могли бы убить и меня. — Каз провел рукой по лицу. — Я бежал за ними без меча, как идиот.

Хотя, если Эмелина хотела убить его, у нее была масса других возможностей. Она могла бы сделать это и в его постели, пока он спит.

Это да что-то значит? Или нет?

Каз громко рассмеялся над всей этой нелепостью. Неужели он и правда благодарен своей жене за то, что она его не убила?

Моя жена не душила меня подушкой! Должно быть, это любовь!

Он на мгновение закрыл глаза.

— Они пойдут тебя на юг? Мой отец сказал, что он приказал нескольким моим стражникам присоединиться к ее поискам.

— Нет. Я здесь остаюсь. Меня назначили капитаном твоей гвардии. Временно.

— Назначили?

— Да. Если ты не против.

— Ну разумеется, я не против. Ты же знаешь, что когда-нибудь станешь капитаном моей гвардии навсегда.

На лице гало промелькнула улыбка.

— Спасибо. — Он сделал паузу, и выражение его лица стало более серьезным. — Могу я обратиться к тебе с просьбой, в качестве капитана? Пусть и временного.

— Само собой.

— Не гоняйся больше за Эмелиной.

— Ну вообще-то ты сам за ней погнался.

— Каз, — сказал Гало с легким раздражением.

— В общем, я услышал твою просьбу, но ничего обещать не буду. Он медленно поднялся на ноги. Комната внезапно показалась ему слишком маленькой, как будто только что разговор об Эмелине заполнил все пространство вокруг него. — Пойду подышу свежим воздухом.

— Ты ведь знаешь, что сейчас не время покидать стены замка, верно?

— Знаю. Я погуляю в саду.

Гало понял намек: Каз хочет остаться один, поэтому не последовал за другом из комнаты. Коридоры и кухня были пусты, и он толкнул заднюю дверь, ведущую в сад.

Прохладный ночной воздух обдувал его лицо, и он глубоко вздохнул, шагая по траве. Он сел у подножия дерева, вытянув перед собой ноги. Не сочтут ли это странным, если он будет спать здесь, под звездами?

Он прислонился головой к стволу дерева, прислушиваясь к жужжанию сверчков и шуму ветра, колышущего листья вокруг. Ему было все равно, посчитают ли его поведение странным или нет. По крайней мере, здесь было достаточно воздуха. Даже Эмелина не могла заполнить это пространство.