Эми Тинтера - Разрушенная

Она остановилась перед ним и даже не улыбнулась. Ее губы шевелились так, что это должно было означать счастье, но выражение ее лица скорее демонстрировало ужас. Они повернулись к священнику.

— Давайте возблагодарим предков, которые построили наш мир, — сказал священник.

Каз склонил голову, теребя шнурок на нижней части мундира.

— Мы молимся Боде с благодарностью за тело, которое она создала для нас, — продолжал священник. — Лелане за плодородную почву, которую она подарила Лере. Солие, за душу, которая делает нас людьми. И мы молимся о спасении от чудовищных руинцев, которые испортили ваши дары.

Краем глаза Каз заметил, что Мэри слегка приподняла голову, и посмотрел на нее. Она дергалась, переплетая пальцы, но тут же остановилась, когда поймала взгляд Каза.

Церемония затянулась. Каз не понимал, почему священник чувствует необходимость бубнить о любви, брачном союзе и жертвоприношении, хотя прекрасно знал, что это был договорный брак. Это было почти грубо.

— И чтобы скрепить этот союз, — наконец сказал священник, давая понять, что они приближаются к концу, — мы соединяем наши души со стихиями.

Каз протянул руки ладонями вниз, Эм сделала то же самое. Священник посыпал их руки легкой пылью земли, а затем плеснул водой.

— И мы соединяем наши души поцелуем, чтобы быть связанными до самой смерти. Пусть этот союз будет благословлен предками.

Каз повернулся к Мэри. Ее руки тряслись так сильно, что плечи подергивались. Она прерывисто вздохнула и с трудом сглотнула. Он никогда раньше не заставлял никого дрожать от страха, и это был, пожалуй, худший момент, чтобы испытать это впервые.

Он подались вперед, и их глаза на мгновение встретились, когда она наклонила голову к нему. Он едва коснулся губами ее губ, и зрители разразились аплодисментами.

Каз скользнул взглядом туда, где справа от него сидела Мэри. Она съела свою порцию и продолжала вертеть в руках бокал с вином, но так и не сделала ни глотка.

Комната вокруг них гудела от людского гомона. Столы образовывали полукруг по краю Величественного зала, а перед ними простиралась танцевальная площадка с музыкантами на другом конце. Свадебных гостей окружала буря красок — красные, оранжевые и зеленые платья кружились в такт музыке, мужчины были в основном в белом или коричневом, с вкраплением цвета в виде цветов на лацканах. Никто не носил голубого, так как это официальный цвет невесты и голубого цветка на серой камзоле Каза.

К главному столу подошел мужчина, чтобы поздравить молодоженов, и Мэри изобразила на лице вежливое выражение. Он уже начинал неплохо разбираться в молодой жене: поджатые губы, склонившаяся набок голова, как будто она увлечена разговором (но это было не так), и вздох облегчения, когда человек ушел.

Гало стоял вместе с другими стражниками у стены справа от Каза. Принц толчком ног об пол отодвинул стул и встал.

— Скоро вернусь, — бросил он в сторону родителей, и быстро зашагал прочь, прежде чем те успели возразить. Он коротко поздоровался с губернатором южной провинции, чтобы, по крайней мере у него будет повод ответить, сказать, что приветствует гостей, если его родители спросят.

Стоило Казу приблизиться, как Гало отошел от стены. Они отошли на несколько шагов от остальных стражников, чтобы оказаться вне пределов их слышимости. Каз стал наблюдать, как люди перед ними начали танцевать под веселую песню.

— Даже не знаю, кто выглядит более несчастным: ты или твоя жена, — весело сообщил Гало.

Каз вздрогнул при слове «жена». У его отца была жена. У всех советников и губернаторов были мужья или жены. Это слово совсем не походило на то, что должно быть частью его жизни.

— Разве нас можно винить за это? Она приехала сюда всего два дня назад. — Каз провел взглядом по залу, пока не остановился на Арене. Стражник смотрел на Мэри, и Казу пришло в голову, что он, возможно, больше, чем просто охранник или друг.

— А ты случаем не свел знакомство с Ареном? — как бы между прочим спросил принц.

— Ну так себе. Но он точно не влюблен в Мэри, если ты об этом. Он уже произвел впечатление на парочку женщин-стражниц.

Каз пожал плечами, не желая признаваться, что ему не все равно, любит ли Мэри кого-то другого или нет.

— Он немного странный и при том, у него шесть булавок, — сказал Гало.

— И что?

— А то, что он убил шесть десятков руинцев, но ведет себя как новичок, — сказал Гало. — Он больше похож на тех, кто не может справиться с этим и возвращается после первых двух убийств и умоляет о переназначении.