Письма Чехова 1891-1897

Я еду через Варшаву в Вену, оттуда в Венецию, потом в Милан, во Флоренцию, Рим, Неаполь, Палермо и т. д. В Неаполе уже цветут розы. Когда в Риме осмотрю храм Петра и Павла, то опишу Вам свое впечатление.

Какая интересная страна Индия! Я хотел бы рассказать Вам про нее. Писал ли Вам Миша, что я привез из Индии интересных зверей? Об этих зверях в газетах писали. Мать от них в восторге, а папаше приятно, когда зверь лезет ему на голову и теребит волоса. В Индии я видел диких слонов и очковых змей, видел знаменитых индусов-фокусников, которые делают буквально чудеса.

Тете, Георгию, Володе, девочкам и Иринушке благоволите передать мой поклон. Тете целую руку.

Будьте здоровы, благополучны и покойны и не забывайте меня, многогрешного.

Любящий и уважающий Вас

А. Чехов.

13 марта 1891 г. Петербург.

13 март. Петербург.

Кричи, Иван, караул. К тебе я не скоро приеду. Поездка за границу уже решена окончательно и осуществится не позже 15-го марта. Едем в Вену, оттуда в Венецию и т. д. Вернемся к Пасхе.

Еду я, Алексей Сергеевич и Алексей Алексеевич. Втроем будет не скучно. Но скучно 72 часа ехать до Вены.

На Сахалин послано еще 2200 томов.

Будь здоров и благополучен. Из Венеции напишу тебе.

Твой А. Чехов.

16 марта 1891 г. Петербург.

16 март.

Благородная сестрица!

Отъезд за границу состоится в воскресенье. Едем в Вену, оттуда в Венецию и так далее по всей Италии. В Испанию, вероятно, не попадем, и потому насчет испанских косынок прошу отложить попечение.

Посылаю волковский вексель на триста рублей. Надеюсь, что его не выкрадут из сего письма.

Убедительно прошу сохранить к моему приезду все №№ газет.

Был я на передвижной выставке. Левитан празднует именины своей великолепной музы. Его картина производит фурор. По выставке чичеронствовал мне Григорович, объясняя достоинства и недостатки всякой картины; от левитановского пейзажа он в восторге. Полонский находит, что мост слишком длинен; Плещеев видит разлад между названием картины и ее содержанием: "Помилуйте, называет это тихою обителью, а тут все жизнерадостно…" и т. д. Во всяком случае успех у Левитана не из обыкновенных.

У Суворина была Кундасова. Хохотала, говорят, так громко, что Эмили и Адель приходили в ужас от "M-elle Studente". Хохотала и топала ногами.

Кстати. Попроси Левитана и Кундасову собрать хотя что-нибудь на сахалинские школы.

Александр и его чады здоровы.

Будьте все здоровы и богом хранимы. Не забывайте меня.

Весь ваш А. Чехов.

Отдай Лике почтовую бумагу, а то она, т. е. бумага, заплеснеет.

Если векселя не окажется в письме, то телеграфируйте Александру. На конверте:

Москва,

Мл. Дмитровка, д. Фирганг

Марии Павловне Чеховой.

16 марта 1891 г. Петербург.

Сегодня (16 марта) послал заказное письмо, в котором забыл сказать: все, что Вы напишете до 25 марта адресуйте "Italie, Rome, M-r Souvorine для Чехова, poste restante", то же, что напишете от 25-го по 1-е апреля, валяйте так: "Italie, Naple, M-r S. для Чех. poste restante". Только не ленитесь писать.

Все обстоит благополучно. Семашечка, поговорите с Ликишей и напишите Иваненке. Ликиша, Вы всесильны, дайте Иваненке место!

А. Чехов. На обороте:

Москва,

Мл. Дмитровка, д. Фирганг

Марии Павловне Чеховой.

17 марта 1891 г. Петербург.

16 март. 12 ч. ночи.

Сейчас я видел итальянскую актрису Дузе в шекспировской "Клеопатре". Я по-итальянски не понимаю, но она так хорошо играла, что мне казалось, что я понимаю каждое слово. Замечательная актриса. Никогда ранее не видал ничего подобного. Я смотрел на эту Дузе и меня разбирала тоска от мысли, что свой темперамент и вкусы мы должны воспитывать на таких деревянных актрисах, как Ермолова и ей подобных, которых мы оттого, что не видали лучших, называем великими. Глядя на Дузе, я понимал, отчего в русском театре скучно.

Сегодня я послал триста рублей векселем. Получили?

После Дузе приятно было прочесть прилагаемый при сем адрес. Боже мой, какой упадок вкуса и чувства справедливости! И это студенты, черт бы их душу драл! Что Соловпов, что Сальвини - все равно, оба одинаково находят "горячий отклик в сердцах молодежи". Грош цена всем этим сердцам.

Завтра в половину второго уезжаем в Варшаву. Оставайтесь все живы и здоровы. Кланяюсь всем, всем, даже мангуске, которая не стоит, чтобы ей кланялись.

Буду писать.

Всей душой