Александр Генис - Дзен футбола

В редакции Сергей не был генератором идей, '. Довлатов создавал среду, в которой они не мог-; ли не родиться. С ним было пронзительно инте• ресно делить пространство, беседу, закуску (но не выпивку). Электрифицируя попавших под ру- I ку, Сергей всех заражал жаждой бескорыстной; конкуренции: каждый азартно торопился вне-* сти свое, страстно надеясь, что оно станет об-» щим. Попав в ногу, газета создавала резонанс, от «которого рушились уже ненужные мосты и под-* нималась планка. Всякое лыко было в строку,; каждое слово оказывалось смешным, любая* мысль оборачивалась делом. I

Может быть, потому он считал этот короткий • год лучшим в своей жизни, что разделенное сча-* стье удачного коллективного труда рождало ре-; зонанс, возносящий его к прозе.

Как запой и оргазм, такое не может длиться вечно, даже долго. Но до последнего дня Довла-тов считал год «Нового американца» лучшим в своей жизни.

I •"Ч ев в такси, я привычно сосредоточился, v_»( готовясь к первому впечатлению. Как 1 всегда, Москва не обманула. Сразу за Шереметь-{ ево, у въезда на шоссе, нас встретил огромный; рекламный щит: «ТЕПЛЫЙ ПОЛ С ИНТЕЛ: ЛЕКТОМ».

- Вот видишь, - сказала польщенная жена, - ". теперь здесь уже не говорят «Курица - не пти-; ца, баба - не человек».

Еще бы. Московские женщины хорошеют, на-I чиная с перестройки. Они по-прежнему уступают; мужчинам дорогу, но только потому, что идут к I власти верными окольными путями. Даже погра• ничницы - в коротких юбках. И это никого не • удивляет: в России женщины сдаются обстоятель-I ствам последними. Как-то я видел починяющую; рельс даму, которой оранжевая безрукавка дорож-"• пых рабочих не мешала носить трехдюймовые; шпильки. Впрочем, в сегодняшней Москве редко • встретишь женщин со шпалой. На работу они хо• дят, как на свидание - с азартом и легкомыслен-* ной сумочкой. Одна такая еще и читала на ходу. • Книжка называлась «Возьми от жизни все». •

Между тем мы добрались до «Пекина». Я все-* гда в нем останавливаюсь, потому что знаю, как» отсюда дойти до Кремля. Заядлый провинциал,* в столице я себя чувствую уверенно только тог-* да, когда мне светят его путеводные звезды.* К тому же я боюсь метро. Не из-за взрывов* (Нью-Йорк приучает к фатализму), а потому, что • меня всегда бьют турникеты. Проходя сквозь* них, я прикрываюсь ладонями, как футболист i перед штрафным. Наверное, мне не хватает сно-» ровки. Москвичи стремительны и целеустрем- J ленны даже тогда, когда не знают, куда идут. Я же люблю озираться и теряюсь без пейзажа. Однаж-* ды мне довелось провести полчаса в подземном; переходе на Пушкинской площади только для» того, чтобы выйти, откуда вошел. t

«Пекин» мне нравится еще и потому, что из* него виден дом на Садовой с «нехорошей» квар- t тирой. Москва (как, кстати, и Киев, какой уро-* жай!) - булгаковский город. Мировая столица с «инфернальным, но комическим оттенком. Ка-» жется, что вся нечисть здесь мелкая, размером с* домоуправа.

Впервые после тринадцати американских лет* приехав в Москву я оказался на приеме в одном • I еще советском издательстве, собиравшемся, но не I собравшемся выпустить нашу книгу. Мне понрави-' лось, что начальник начал беседу in media res: J - Банкетов… I - He будет, - с готовностью подхватил я, -» и не надо.

• - Зовут меня Банкетов. • - «Полиграф Полиграфович?» - невольно» выскочило из того же Булгакова, но уточнять я • не стал. • От Венички Ерофеева, моего другого москов• ского кумира, в городе не осталось ничего, кро• ме пива. Правда, присев на скамейку в сквере у t Лубянки, я встретил мужчину с более серьезным • похмельем, но и тот прихорашивался, водя су-t хим станком по безнадежно заросшей щеке. До• став телефон, я набрал номер, чтобы сообщить • друзьям о находке. I - Я сижу… - начал я. • - Где? - нервно спросили в трубке. I - На Лубянке.; - Не засиживайся! • Москва действительно начеку, но меня этим I не испугаешь. С 11 сентября рядом с нашим доI мом, у моста через Гудзон, дежурит танк. Раньше I я видел американских военных только по телевиI зору, обычно - на Гаити. Теперь их в Нью-ЙорI ке, как в Багдаде, но улыбаются чаще. Привыкнув к бдительности, я и в Москве, входя в двери, под-* нимал руки, помогая металл оискателю, но меня • никто не заставлял снимать часы и подтяжки.* - Рентген, - безапелляционно заявила жена.*

- А может, гиперболоид? - засомневался я, • вспомнив детство.*

Заинтересовавшись механизмом, мы обнару-* жили, что его не было. Митьковский ответ тер-* рору был деревянным, как бицикл Бабского. I Вход в общественные учреждения охраняла» крашеная рама, дублирующая косяк и сужающая* проход. В Москве и раньше норовили всякую* дверь открыть наполовину, теперь этому на- «шлось оправдание. Узость облегчает контроль,* хотя и не мешает пронести бомбу. Ими занима- • лась милиция, выискивающая в толпе длинно- I носых и черноволосых, каким был я, пока годы* не справились со вторым, подчеркнув первое. «Во всяком случае, во мне никто не видел лицо I кавказской национальности, а из диссидентов я • выбыл по возрасту. Утраченные навыки инако- J мыслия мешали мне подхватить привычные по ", прошлой жизни кухонные беседы. Главное в» них - припев:* - Вы же сами понимаете!*