Михаил Серегин - Годен к строевой!

Фрол завизжал как резаный, еще и не почуяв иголку в заднице.

Кикимор тут же зарядил ему кулаком по уху.

- Тихо, мелкий.

Фрол заткнулся и снес испытание.

Агапов вынул из тумбочки тарелку с мясом, что давали в обед.

- Теперь, пацаны, вам надо все вот это сожрать. Это подарок от нас, от дембелей. Здесь только мясо. Чтобы ранки быстрее на попе заживали.

Леха вспомнил старую поговорку не «плюй в колодец», давился, но жевал.

Довольные деды угорали на койках.

Резинкин подозревал, что мясо окажется соленым, сладким или с кучей перца, но ничего такого. Мясо и мясо. Начал он осторожно, а закончил за милую душу.

Фрол вытаращил глаза и, чтобы не выделяться на фоне Лехи и Резинкина, тоже ел.

Как только тарелка опустела, он вылетел в коридор и понесся в сортир. Следом пошел Леха. Их тошнило от отвращения. Ладно бы, только свои сопли глотали, так там еще и Баба Варя нахаркал - в тройном размере расстарался.

Вошел грустный Резинкин.

- Вы чего это? - Оба жадно пили воду из-под крана.

Леха утер рот рукавом. Подошел к пацану.

- Я Леха. Тебя как зовут?

- Витек.

- Ты только что съел наши с Фролом сопли, извини.

Волна тошноты подкатила к горлу. Резинкин бросился к унитазу.

- Извини, друг, но об этом никому не надо говорить.

Виктор следом за остальными напился воды.

В туалет вошел Агапов.

- Э! Духи, я в следующий раз заставлю вас насрать в тарелку, потом вы жрать за собой будете. Козлы. И вы съедите. Иначе дисбат. Дис-бат.

Дед ушел.

Фрол закатил глаза.

- Кто-то нас вложил.

Их снова построили. Кирпичев прокашлялся.

- Теперь, сыны, вы все духи. И вот вам первое в вашей жизни боевое задание. - Кикимор с Агаповым переглянулись. Оба чему-то улыбались. - Надо пойти и трахнуть жену комбата.

Простаков был первым, кто очнулся.

- А она дает?

Агапов схватился за голову. В казарме могли бы рассмеяться, но почему-то стали только высказываться:

- Ты просто монстр, дух Леха.

Кикимор начал было подумывать, а не направить ли всю компанию на самом деле к комбату, но, представив последствия, отмел идею как нездоровую.

- Сегодня вам предстоит…

Лейтенант Мудрецкий спал на топчане в штабе третьей роты. Три обшарпанных стола, старые стулья, печатная машинка на подоконнике, полки с уставами и служебными журналами на стенах, а на тумбочке около окна маленький черно-белый телевизор - единственная отрада дежуривших в казарме офицеров. Юра находился в отключке, он не чувствовал себя пьяным, не испытывал вины за загул на службе и не слышал тихих ударов в дверь.

Резинкину, как и ожидалось, никто не ответил. Потянув на себя дверь, рядовой, одетый в белую робу и кальсоны, шаркнул тапочками в комнату.

Мудрецкий спал, причмокивая во сне, - видимо, продолжая попойку.

- Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант, - Резинкин тряс командира за плечо, пока тот не открыл глаза.

- Чего? - промычал Юра.

- Можно мне телевизор посмотреть?

Мудрецкий сел, поглядел на русоволосого голубоглазого паренька в белой нательной рубахе и армейских штанах и попросил не орать в ухо. Потом, вспомнив слова Стойлохрякова: «Надо быть твердым», прикололся:

- Вон видишь, в углу стоит?…

- Вижу.

- Посмотрел, иди спать, - Мудрецкий снова упал на лежак.

- Товарищ лейтенант, мне страшно.

- Чего, деды обижают?

- Нет, товарищ лейтенант, да вы пойдите, сами посмотрите.

Лейтенант вышел в коридор. Полумрак. Под потолком вяло горят несколько ламп дневного света, разгоняя темень. Только из открытой двери туалета бьет яркий сноп.

- Куда идти? - Лейтенант крякнул, разгоняя дрем и пытаясь вернуться к ясной жизни.

- Никуда, - неожиданно растерялся Резинкин и вытянул вперед руку. - Вон, вы разве не видите?

Лейтенант посмотрел в указанном направлении.

На посту как ни в чем не бывало стоял дневальный и смотрел прямо и чуть вверх, на часы, отсчитывающие минуты его смены, а за ним нечто небольшое и белое плавно проплыло из коридора в туалет.

Мудрецкий не понял.

- Чего это?

- Вы тоже видели? - зашептал Резинкин.

Мудрецкий провел ладонью по лицу, потер ухо, одно, потом другое.

- Ничего я не видел. Так какие проблемы?

- Вон, - Резинкин снова показывал на дневального.

Юра присмотрелся.

- Дымок, - заметил лейтенант.

- Из ушей, - подтвердил Витя.

Дневальный - солдат из второй роты - стоял и как ни в чем не бывало обкуривал ушами коридор казармы.

Витек продолжал:

- И ведь мы оба с вами не пьяные, не может же двоим мерещиться.