Михаил Серегин - Годен к строевой!

- Витаминов не хватает, - ныл Фрол, топая мимо гаражей.

Ворота одного открылись, и из него вышел комроты Большебобов в старых джинсах и куртке, с авоськами, в которых находились домашние соления.

Фрол облизнулся.

- Сейчас бы огурчика с помидорчиком.

- По сто пятьдесят и баиньки, - вздохнул Леха.

Сходили во второй раз.

- Теперь так, - сержант сидел на крылечке старенькой бани и лузгал непонятно где раздобытые семечки. - Охраняем объект всю ночь. Валетов спит с десяти вечера до двух, Простаков с двух до шести утра.

Солдаты пожали плечами. Так? Так. Пусть так.

В двадцать два десять Никодимов, надвинув на глаза кепку и причмокнув ярко-красными губами, объявил, что он уходит в роту спать и придет утром без пятнадцати шесть. В случае неожиданной проверки Фролу надлежало бежать в казарму и будить сержанта.

Рядовые снова пожали плечами. Так? Пусть, пусть идет.

Леха и не надеялся выучить за ночь весь опус Большебобова, названный им «Уставом внутриказарменной службы». Справиться бы с текстом присяги.

С Фрола двадцать пять потов сошло к полуночи. Но текст они вызубрили. Он прогнал Леху десять раз. И тот без запинки оттарабанил.

- Еще утром повторим для верности, - глаза Фрола блеснули. - Теперь о другом. Хочешь нажраться домашнего?

Леха застыл, сидя на табурете. Кто же не хочет в армии покушать?

- И чего надо делать?

Фрол встал с топчана, взял из угла с инструментами здоровый лом и вручил его Лехе. Пощупал мощные бицепсы.

- Почти ничего. Для тебя это раз плюнуть.

Вооружив «гулливера» инструментом, против которого, как известно, приемов не существует, Фрол повел его в гаражи.

Темная-темная ночь укрыла Самарскую губернию. Ясное небо. Звезды. Слабый серпик луны не в состоянии украсть у солнца побольше света и помочь в случае чего патрулям, изредка появляющимся в военном городке, заметить двух дерзких солдат.

Они медленно шли рядом, постоянно оглядываясь по сторонам и силясь разглядеть в темных углах злых людей, не дающих солдатам по ночам воровать. Сволочей-офицеров, отлавливающих гуляющих пацанов и сажающих ни за что на губу.

Страшно. Ведь они оставили свой наряд и топают где-то на границе части и поселка Киржи.

Парочка приближалась к освещенному пятаку. Фонарь, зараза, ярко горит. Обходить далеко, но ведь нет никого. Сейчас они быстренько.

Неожиданно что-то металлическое задело об асфальт. Фрол обернулся на здорового. Не он ли ломом скрябанул? Нет вроде.

- Тише! - цыкнул Валетов, и оба замерли прямо в середине светлого пятна.

- Нас видать со всех сторон, - забеспокоился Леха.

- Тогда пошли вперед.

Они снова вошли в тень и тут увидели здорового мужика с ломом в одной руке и стеклянной трехлитровой банкой в другой.

- Товарищ прапорщик, - расплылся в улыбке Простаков. - Так это вы! А мы подумали, какие плохие люди. Вы куда идете?

Поколеновяма глядел на бойцов с напрягом и молчал, зато Леха разговорился. На него находило иногда, обычно не к месту.

- Вот и лом у вас такой же, как у меня. А чего вы стоите?

Прапорщик звонко перднул.

- Прочь с дороги, суки! Одна половина ночи принадлежит мне, другая - разведке!

Рядовой Валетов подошел вплотную к старшине роты.

- О-о-о, товарищ прапорщик, вы не в меру приняли да еще и обоссались. Куда же это в таком виде?

- К жене, суки. Спать.

- А банка с… - Фрол разобрал, что там, -…с огурцами откуда?

- Солдат, почему не в люльке, ебть?!

- Я в наряде, товарищ старшина.

- Где мы?

- Аэропорт.

Простаков обошел прапора сзади и стал жужжать ему в ухо.

- Да, - хрипло протянул он и неожиданно взмахнул в воздухе ломом, словно веточкой. Фрол едва успел присесть. - Слышу, транспорт взлетает. Солдат, я тебя прошу, возьми фонарь, освети мне путь.

- Какой фонарь? - не въехал Леха и по-детски хихикнул.

- Вот этот.

Неожиданно прапорщик локтем вписал Простакову под глаз, тот отлетел, не успев увернуться. Лом в его руке дрогнул, но Поколеновяма действовал быстрее, он отбил инструмент, что держал в руке Простаков, своим оружием и наставил конец лома на ночного странника.

- Не положено вам, товарищи солдаты, здесь гулять, - продолжал он вялым тоном. - Распоясались, суки.

Фрол шептал, как молился:

- Леша, не надо.

Простаков отбросил инструмент в сторону. Железка звякнула. Одной рукой он стремительно отвел от себя лом, а другой въехал прапору прямо между глаз. Голова дернулась назад, а затем тело тихо обмякло.

- Что ты сделал! - негодовал Валетов, кружась вокруг неподвижно лежащего тела.