Михаил Серегин - ДМБ - Большие маневры

Витек осознавал, что его здоровье находится в большой опасности, но если он не будет изображать из себя полного придурка, то доктор выпишет его сегодня же, раскусив всю великую придурь. Вцепившись в пижаму одного из охранников, Резина тряхнул его хорошенько, и тот, потеряв равновесие, плюхнулся на колени, взвыв:

- Вау-ау!

Второй, притоптывая и приставив к голове рожки, словно молодой бычок, двинулся на нарушителя порядка, сделав одну-единственную ошибку - наклонив вниз голову. Не задумываясь, Резина врезал кулаком снизу вверх по зубам так, что тот выпрямился и брыкнулся на спину.

Остальные двое времени даром не теряли, обошли сзади и, схватив за руки, выкрутили их за спину.

- Маленький шалунишка, - пропищал над головой кастрат.

Радостно вопя, победители начали загибать Витьку руки наверх. Он едва-едва держался, ощущая жгучую боль и напрягая мышцы, для того чтобы не позволить вывернуть собственные руки. Охрана докторской машины не знала жалости.

И если бы не Анфиса, долгих лет ей жизни, то они выкрутили бы ему руки напрочь. Завидев надзирательницу, оба жестоких полудурка замерли на месте, что означало прекращение наращивания усилий по выниманию из Резинкина лишних, по их мнению, конечностей, дабы ему больше нечем было дотрагиваться до машины доктора. Просто какие-то зомби на охране. Только один с небольшим проколом. Вместо того чтобы лупить посягающего на собственность, кулачки к голове прикладывает, указательные пальцы выпрямляет и башку наклоняет, желая боднуть, мол, давай в корриду поиграем.

После вынужденной разведки боем пришлось Витьку снова терпеть измывательства над кишечником. Он силился не отключаться на всю ночь. Понимал, что шанса отработать деньги у него не будет, и что тогда? Перед выпиской поблагодарить доктора за незабываемые впечатления и ощущения, полученные за парочку деньков? После Альберт Мойшевич потребует проплатить пребывание в его великолепном санатории из собственного кармана. Но нет таких людей, которые могут сопротивляться колесам, применяемым в дурдомах…

Он вырубился где-то в районе второй клизмы, но перед тем как упасть в яму небытия, усиленно программировал мозг на пробуждение около трех ночи.

Если днем в учреждении для душевнобольных существуют еще какие-то свободы, то в темное время суток они исключаются благодаря множественным дверям, сваренным из стальных прутьев.

Самым большим чудом после самого факта воскрешения явилось пробуждение Витька в нужное время.

Часов у него не было, но по собственным отравленным ощущениям он мог предсказать нескорое наступление рассвета. Бодро поднявшись, Витек хотел подойти к окошку и посмотреть, как там дела на улице, но пошатнулся и был вынужден сесть обратно. Постоянное клизмение ослабило его. В голове шумело. Он ощущал себя девственно промытым и очистившимся от всех грехов. Видимо, оттого ему и не давала покоя жажда совершить новые проступки, и как можно быстрее.

Действие незнакомых ему веществ было столь сильным, что корректное перемещение в пространстве он ставил под вопрос. Собравшись с силами, Резина вновь поднялся. Он сделал несколько шагов к двери, понимая, что сегодня он останется в этой комнатушке, снимаемой им на третьем этаже гостиницы, стоящей на окраине Препрудненского, на всю ночь. Если бы после процедур в нем задержалась бы хоть толика здоровья, то он мог бы рассчитывать на собственные удары в дверь и дикие крики, дабы привлечь внимание дежурных. А после того как к нему вошли бы, он бы оттолкнул одного-другого и вырвался бы на свободу, но тогда можно забыть о тихом проведении всей поистине безумной операции. Скорее всего, ничего не удастся. Завтра он с превеликим удовольствием покинет Гришевича и компанию. Фиг с ними, с деньгами, просто отпуск жалко и себя тоже.

Еще несколько дней пройдет, и из одного дурдома предстоит вернуться в другой, не менее интересный. Плохо понимая тщетность предпринимаемых действий, Витек занес руку над дверью, потом подумал, опустил ее и, отойдя к окну маленькой комнаты, взял разбег, для того чтобы в перспективе врезаться в дверь и наделать побольше шума. Кое-как переставляя ноги, он подошел к подоконнику, облокотился на него, перевел дыхание, поймал убегающее сознание и, усилием воли засунув его в черепную коробку, приготовился к забегу на полусогнутых.

Направление для атаки зафиксировано. Моральное внушение о том, что при столкновении будет больно, произведено.