Галина Романова - Грешница в шампанском

Ох-ох-ох, не найдет убийцу до конца недели, с работы ее выгонят, как было заявлено сегодня в кабинете прокурора области. Или сама уйдет, коли понизят ее. Да и не в угрозах начальства дело, если уж честно. Самой хотелось разобраться.

Как же так, черт побери?! До сих пор подозреваемого так и нет. А что, если…

Морозом по спине от неожиданной ее идеи так вдарило, будто гадюка ледяная по позвоночнику проползла.

Боже мой! Почему же она раньше об этом не подумала, а?! Что мешало эту версию взять в разработку? Хватка ослабла? Или рассеянной стала из-за внезапно вспыхнувшей любви своей к красавцу Никите?…

Вот это да! Вот это момент прозрения!

– Так, хорошо, давайте мы с вами предположим, что у убитой был кто-то еще. Мог этот кто-то до вашего прихода побывать у нее в гостях?

– Да запросто!

– Почему вы так решили? С момента звонка до вашего приезда много времени минуло?

– Прилично. Минут сорок добирался.

– Откуда вы добирались? Насколько мне известно, в фирме вы в тот день не появлялись. От вашего дома, если ее звонок застал вас там, до дома убитой значительно дольше добираться нужно. Где вас застал ее звонок?

– Я был возле дома ее сестры. Говорил с ней, – нехотя признался он.

– О чем? – моментально прицепилась Наталья, заметив, что теме этой Кагоров не рад.

– О чем, о чем? Обо всем! – он чертыхнулся едва слышно, снова прикрывая глаза. – Вы бездействуете, вот решил свое собственное расследование устроить.

– Вы ее допрашивали?! Почему ее?!

А это было уже интересно, потому что ее вопрос попал точно в цель. Кагоров даже отвернуться от нее попробовал лицом к стене. Не получилось, потому как слаб был и немощен. Тут же застонал, сморщился, осторожно вернул себя в прежнее положение. Помолчал немного, затем проговорил:

– Допрашивал, потому что подозревал.

– В чем?

– В убийстве моей жены. Ну, в отравлении то есть.

«Сейчас начнет душу из меня вынимать», – с тоской подумал Кагоров. Придется выкладывать все, обнажать все потайные углы, а как не хочется. Что ей до жизни его – этой красивой прокурорской бабе?! Ей же плевать! У нее в разработке до двух десятков дел. У нее фигурантов этих – как она называет и Кагорова в том числе – воз и маленькая тележка. Она выйдет из палаты этой и забудет о нем через полчаса максимум. А он останется лежать на этой койке и будет чувствовать себя полным говном, оказавшимся неспособным удержать в себе все то, что выносить на свет божий не хотелось.

– Вы подозревали сестру Таисии Надежду в отравлении вашей жены?!

Наталья, мало того, что удивилась, она не смогла сдержать своего удивления, не смогла его скрыть перед человеком, перед которым должна была оставаться беспристрастной.

– Но с какой стати?! То есть я хотела сказать, почему она желала смерти вашей жены?! У Таисии куда больше мотивов.

– Да ну! И какие же?

– Ревность, к примеру, – Наталья совсем забыла сказать ему, что вопросы здесь задает она, настолько оказалась растерянной.

– У Надежды тоже был повод ревновать. Да еще какой!

– Ревновать?! К вам?! То есть вы хотите сказать, что успели переспать с обеими сестрами?! Ну, вы и…

– Да при чем тут я, Наталья Евгеньевна!! – у Кагорова засаднило в висках с такой силой, что хоть выть начинай от бестолковости этой прокурорской бабы. – У Надежды, между прочим, муж имеется. Молодой, красивый, преуспевающий, с хорошей родословной, которой сама Надежда была лишена. Зато моя жена обладала теми же качествами, что и Сергей, в полном объеме. Вот они и…

– Вы хотите сказать, что у вашей жены и мужа Надежды – Сергея был роман?!

– Именно это я и хочу сказать, – и рука Кагорова потянулась к кнопке в изголовье кровати. – Вы меня извините, я вызываю медсестру. Дико болит голова. На сегодня достаточно?

– Простите ради бога, – не хотела, да застыдилась Наталья. – Но еще буквально два вопроса. Можно?

– Валяйте. Только два вопроса, и до свидания.

Кнопку он все же нажал и принялся закатывать рукав пижамной куртки для инъекции. Кололи ему только в вену. Кололи что-то очень дорогое и дефицитное даже для теперешних времен. Утверждали, что с ним все в порядке, что последствий последней травмы не будет никаких и что он родился в рубашке. С чего же так дико разрывается от боли голова?! Если не от травмы, то от чего? От бабы этой приставучей? От того, что Стаську глупую жалко, которую кто-то, будто поросенка, зарезал в собственной ванне? Или от того, что противно вспоминать про жену-изменщицу, столько лет разыгрывавшую из себя неприступную добродетель…