Алексей Махров - Господа из завтра

– Познакомьтесь, господа. Действительный тайный советник, председатель Комитета министров, Николай Христианович Бунге. Владелец крупнейшего в России металлургического, сталепрокатного, машино и станкостроительного предприятия, председатель совета акционеров Торгового дома братьев Рукавишниковых, Александр Михайлович Рукавишников.

Оба синхронно поднимаются и кланяются друг другу. Затем Бунге неожиданно улыбается и произносит:

– Господин Рукавишников, мне остается только пожалеть, что мы не встретились с вами раньше. Полагаю, вы могли бы дать несколько весьма ценных рекомендаций по выходу из создавшегося положения.

– Полагаю – смог бы, – уверенно сообщает Димыч. – Но хочу отметить, господин Бунге (Я прикрываю глаза. Господи, да что ж он творит, печенег этакий?!), что мне намного ближе ваша деятельность по внесению многих необходимейших дополнений в трудовое законодательство России и созданию фабричной инспекции.

(*Рукавишников откровенно хамит – он обязан обращаться к действительному тайному советнику не иначе как "ваше высокопревосходительство")

Бунге польщен и не обращает внимания на грубейшее нарушение в титуловании. Он пускается в подробные объяснения смысла своих действий, но это он, ей-ей, зря! Теперь и я могу поиграть в эту игру…

После сорокаминутной лекции о необходимости введения КЗоТ, Бунге окончательно теряется. Он еще пытается что-то лепетать об отмене круговой поруки в деревне и не допустимости искусственной консервации сельской общины, но, услышав наше дружное мнение о развитии фермерских хозяйств и создании сельскохозяйственных кооперативов и госхозов, окончательно стушевывается. Он торопливо прощается со мной и Димычем, клянется в том, что окажет мне любую мыслимую и немыслимую поддержку в реформации Империи и т.д. и т.п.

Мы остаемся в кабинете вдвоем с Димкой.

– Ну, модник, и зачем надо было так на старика накидываться и интеллектом его давить?

– Ничего, злее будет! – отмахивается Димыч.

– Ладно, Бог с ним, построили в три шеренги министра финансов – и то хлеб! – я улыбаюсь, ощущая себя гостеприимным хозяином, – ты, кстати, завтракал?

Димка мотает головой, и через пять минут в кабинете появляются: копченое мясо, свежий кофе, масло, сахар, хлеб – словом, стандартный холостяцкий завтрак, с учетом местного колорита.

Димыч накидывается на еду, к которой я могу предложить ему коньяк ни много, ни мало, а пятидесятилетней выдержки. Но он залпом проглатывает пару рюмок, и я с грустью понимаю, что тут и простая очищенная пошла бы с тем же успехом…

Через десять минут завтрак уничтожен. Пожалуй, я неправильно поставил вопрос. Надо было спрашивать, ужинал ли он? В смысле – вчера.

– Ладно, от голодной смерти ты меня спас, – блаженно щурится Рукавишников. Он щелкает крышкой часов и интересуется, – А теперь чего делать будем? До приема у императора еще три часа!

– Ну, давай я тебя будущей супруге представлю. Только надо будет подобрать что-нибудь из моей "дежурной сокровищницы" в качестве подарка.

На всякий пожарный у меня в сейфе лежат кое-какие ювелирные вещицы. Мало ли, для чего могут понадобиться. Например: быстро выдать в качестве расходных средств порученцу, рассчитаться с киллером, оплатить услуги шпиона. Да и про революции тоже забывать нельзя, хотя я и делаю все возможное, чтобы выйти из них… ну, по крайней мере, не в дом Ипатьева.

Вот из этой сокровищницы я и собираюсь выделить Димычу нечто, что сойдет за подарок германской принцессе. Но он хлопает себя по лбу, кратко, но энергично характеризует склеротиков вообще и себя в частности, и сообщает, что у него имеется подарок для Моретты. И для меня – тоже. Местного производства…

Димка стремительно выметывается из кабинета, оставив меня гадать: что, во имя всего святого, он удумал подарить? С учетом того, что он обитает в Нижнем… Хохлома? Нет, вряд ли. Майданская роспись? Еще хуже. Казаковская филигрань? Не думаю. Павловский металл? Чушь!..

Когда я в своих размышлениях добираюсь до городецкого золотого шитья, дверь в кабинет распахивается, и с видом триумфатора в нее вступает Рукавишников. За ним шествуют атаманец и стрелок, которые тащат здоровенный… здоровенный… в общем, больше всего к этому предмету подходит определение "сундук", хотя это не сундук. Нечто, напоминающее кофр или чемодан, но увеличенные раза в два.

– Ну, и что это за штуковина? – интересуюсь я. В душе родятся самые мрачные мысли: от колоссального набора косметики, до переносного солярия включительно. – Чего это ты там у себя изобразил?..