Алексей Махров - Господа из завтра

Внезапно на нее накатила какая-то апатия. Ноги стали ватными, руки плохо слушались. Бегство! Это слишком серьезный шаг, хотя… Не понимая, что происходит, она сняла шляпу и протянула ее Васильчикову. Тот немедленно закутал Моретту в длинный плащ, скрыв капюшоном лицо почти целиком. Она успела заметить, как князь Сергей протянул ее шляпу какой-то молодой женщине. Моретта вяло удивилась тому, что незнакомка, надев шляпу, стала удивительно похожа на нее.

Васильчиков влек ее вниз по лестнице, на ходу давая короткие приказания еще нескольким людям, торопившимся рядом:

– Владимир Семенович, вы – на вокзал. С актрисами рассчитаетесь не ранее, чем отъедете от Берлина на сорок верст. Лубенцов! Постарайтесь по дороге в Гамбург наделать побольше шума! Федор!

– Карета готова, ваш-ство.

– Давай!

Только оказавшись в карете, Моретта снова стала приходить в себя и воспринимать окружающее. Скосив глаза, она наблюдала за тем, как Васильчиков, серьезный и нахмуренный что-то быстро написал в блокноте, вырвал листок и сунул его куда-то вперед, на козлы:

– Передать немедля!

Она вздохнула:

– Ах, любезный князь, как все же жаль, что… – она запнулась, – что цесаревич сам не смог приехать…

Губы князя вновь тронула легкая ухмылка:

– Ох, государыня, если бы вы только знали, каких трудов стоило уговорить государя не ехать за вами лично…

Через два часа они были в Потсдаме. Вихрем пронеслись по ночным улицам, остановились у вокзала:

– Прошу вас, государыня. Нам надо поторопиться. Поезд на Копенгаген отходит через четыре минуты…

Она несколько испугалась, когда поезд проезжал через Берлин, но усталость и нервное напряжение взяли свое. Уютно свернувшись калачиком, она замерла в своем плаще, точно мышка в норке. Мерный перестук колес убаюкивал…

– Государыня, – негромкий голос вторгся в царство Морфея.

Она с трудом оторвалась от видения милого Ники, открыла глаза. Перед ней стояли навытяжку рrince Serge и еще двое, в штатском платье, с выправкой офицеров русской гвардии:

– Государыня, мы миновали границу Рейха и теперь находимся на территории Дании. Вашей аудиенции просит принц Фредерик…

Ночью меня разбудил раскрасневшийся Гревс. Внешне бесстрастный он протягивает мне листок с расшифровкой телеграммы из Берлина:

– Государь, вы просили сообщать новости из Германии безотлагательно, – говорит он.

А голос все-таки чуть подрагивает. Ясно, парня просто распирает. Ну-с, почитаем… "Срочно. Секретно. Объект "А" доставлен к месту назначения. Мероприятия прикрытия осуществлены согласно директивы "Туман". Результат положительный". Молодцы. Ей богу, молодцы!

– Александр Петрович. Прошу вас немедленно уточнить сроки прибытия моей невесты в Россию. Место прибытия – Либавская бухта? Или Целебровский с Шенком что-то изменили? Павлу Карловичу передайте: на его ответственности экстренный поезд. Классный вагон, два салон-вагона и, там, места для обслуги. Чтоб стоял под парами.

– Вас понял, государь. Прикажете исполнять?

– Исполняйте.

Теперь можно попробовать доспать… Сколько там времени осталось? О-хо-хо. Золотой "Буре" ехидно сообщает, что можно уже и не ложится, ибо до прихода Егорки и начала утреннего сеанса "русской гимнастики" осталось не более полутора часов. Ладно. Сяду, почитаю, что там у нас Минфин по поводу Финляндии насочинял…

…После неизменного рукопашного боя, даже не дав мне позавтракать, на доклад прибыли Шенк и Альбертыч:

– Государь (Быстро они, однако, приняли здешнюю терминологию!), группа Васильчикова сообщает, что поездка прошла успешно. Находившаяся в прикрытии группа лейб-гвардии корнета Лубенцова оторвалась от преследования и, благополучно пересекши границу Империи, направляется в Варшаву. Группа прикрытия лейб-гвардии поручика фон Смиттена задержана в Берлине. В настоящий момент генеральным консулом уже подготовлена нота об их освобождении. Не позднее полудня завтрашнего дня Ее Высочество покинет пределы Датского королевства…

– Спасибо! – Господи, что ж им еще-то сказать? – Вот что, отцы: чем мне вас за это наградить, а? Хотите, пробью у Александра ваше награждение "Александром Невским"?

Владимир Альбертович прокашливается, и каким-то очень стариковским жестом, никак не вяжущимся с его нынешним телом, вяло машет рукой:

– Да было б за что, Олежка. Так, рядовая операция. Смиттен попался, так мы их и инструктировали, чтобы в случае чего не боялись, сопротивления не оказывали, а спокойно сдавались. Чего-чего, а расстрелять его не расстреляют, а любой срок, который он за это получит, всяко разно не больше трех месяцев будет.