В. Васильев: ВООРУЖЕНИЕ И ВОЕННОЕ ДЕЛО КОЧЕВНИКОВ ЮЖНОГО УРАЛА В VI-II ВВ. ДО НАШЕЙ ЭРЫ

В опубликованной в 1984 г. книге В.А.Иванова исследован комплекс вооружения ананьинских, караабызских, пьяноборских и мазунинских воинов. Для нас имеют интерес первые два, поскольку соответствуют хронологическим рамкам нашей работы. Вызывает, однако, сожаление тот факт, что караабызский комплекс вооружения в основном изучен в широких временных рамках II в. до н.э. - II в. н.э., что, очевидно, было обусловлено несовершенством хронологии и уровнем источниковой базы.

Автором прослежена динамика развития финно-пермского вооружения в вертикальной хронологической плоскости, выявлены местные и заимствованные формы оружия, исходя из имеющегося комплекса вооружения прослежена военная структура и возможная тактика ведения боя.

Попытка В.А.Иванова представить и прогнозировать возможный результат схватки между ананьинцами и "савроматами" может быть оспорена. Ананьинский комплекс вооружения, по данным того же автора, позволял вести бой как на дальней, средней, так и ближней дистанции в отличие от кочевников. Кроме того, на стороне оседлых племен были естественные и искусственные укрытия - лесная местность и городища.

Среди последних работ, где был обобщен накопленный археологический материал, на наш взгляд, следует назвать исследования Б.Ф.Железчикова и А.Х.Пшеничнюка. Несмотря на то, что эти работы посвящены всему комплексу материальной культуры кочевников Южного Урала, значительное место в них уделено анализу предметов вооружения, их хронологии и обобщению. Так, Б.Ф.Железчиков выделил тип кинжалов с грибовидными навершиями [Железчиков. 1980. С.8], а А.Х.Пшеничнюк в своей книге посвятил одну главу с замечаниями по хронологии и периодизации культуры рассматриваемого населения на примере наконечников стрел [Пшеничнюк,1983.С.76-78] Кроме того, автором настоящего исследования было опубликовано несколько работ, где сделаны некоторые выводы о производстве и баллистике сарматских стрел, рассмотрена периодизация военного дела кочевников региона, введены в научный оборот материалы по редким или малоисследованным категориям сарматского вооружения (кинжалам и панцирям) [Васильев. 1990; Васильев, 1992; Васильев. 1993; Васильев, Пшеничнюк, 1995].

Заканчивая историографический обзор, нельзя не сказать о тех взглядах на сарматскую культуру в целом, которые сложились за последние десятилетия. Так, например, появилась и набирает все большее число сторонников, к которым мы относим и себя, точка зрения, отрицающая автохтонный характер культурогеиеза кочевого населения региона. Практическое отсутствие на Южном Урале памятников "переходного", VIII-VII вв. до н.э., времени дало основание А.Х.Пшеничнюку и Б.Ф.Железчикову предположить, что ранние этапы формирования культуры рассматриваемых номадов проходили на более южных территориях [Пшеничнюк, 1983. С.126-127; Железчиков, 1986. С.55-57]. По мнению этих исследователей, появление кочевников в степной зоне Южного Урала следует датировать второй половиной VI или рубежом. VI-V вв. до н.э. Исходную территорию миграции было бы заманчиво видеть в районах Южного Приаралья с могильниками Уйгарак и Тагискен [Железчиков, Пшеничнюк, 1994. С.6]. Не исключено, что движение этих племен было вызвано походами персидских царей в Среднюю Азию в конце VI в. до н.э. и образованием Хорезма [Таиров А.Д., Гаврилюк А.Г., 1988. С.149]. По мнению перечисленных выше авторов, в степях Южного Урала в VI-II вв. до н.э. существовала единая прохоровская культура, прошедшая в своем саморазвитии несколько этапов. К такой же точке зрения склоняются Д.А.Мачинский и М.А.Очир-Гиряева. Кроме того, они вполне убедительно доказывают, что культуру кочевников Волго-Донского междуречья и Южного Урала нельзя рассматривать как одно целое. Несмотря на родственность этих группировок, все же между ними имеются серьезные культурные отличия [Очир-Горяева, 1987; Очир-Горяева, 1989; Мачинский. 1989].

Из краткого историографического обзора нетрудно отметить наименее разработанные моменты рассматриваемой проблемы и сказать о причинах, которые требуют еще раз вернуться к вопросам вооружения и военной организации кочевников Южного Урала. Накопленный за последние десятилетия археологический материал позволяет внести существенные коррективы в изучение этой проблемы.

Прежде всего, это касается традиционных географических рамок. Исследование военных вопросов у кочевников Волго-Донского и Южноуральского регионов в качестве одного целого, как это делалось до сих пор, не может быть признано верным. Так, еще К.Ф.Смирнов писал о различной политической ориентации тех и других, что само собой подразумевает наличие разных противников и. как следствие, различных военных организаций. По его мнению, первые тяготели к скифо-меотскому миру, вторые, очевидно - к ирано-среднеазиатскому [Смирнов, 1961. С.70; Смирнов, 1964. С.З]. Именно этот фактор заставляет рассматривать вооружение и военное дело двух кочевнических группировок отдельно, очертив территорию номадов Самаро-Уральского варианта в традиционных культурно-географических границах. Такую необходимость усиливает также само географическое положение региона. Здесь пересекались воинские традиции Востока и Запада, что выражалось в появлении и формировании специфических форм оружия, сочетавших, а себе европейские, среднеазиатские и сибирские элементы.