Дневник мага

Ненавижу рано вставать!

Пошли все на хрен!!!

Злой, мокрый, невыспавшийся, еду куда-то на коне.

Кто их вообще учил будить мага ведром ледяной воды? Еще и ведро не вылили, а уронили прямо на голову. Ау меня и так там дырка в памяти, а теперь и вовсе путаюсь во временах и остатках воспоминаний. Хорошо хоть дневник веду. Хоть бы это не забыть.

За спиной в капюшоне сидит Пупс и трогательно прижимает к себе миниатюрных принца и Нильса. Каждый ростом ему по брюхо, так что счастье кота можно понять. Ужас подопытных, которым улыбаются настолько широко, тоже.

Ниче, пущай посидят, все осознают, а там, глядишь, и отойду.

Превратил их обратно. На меня дуются. Со мной не разговаривают. На всякий случай тоже надулся.

Молчание надувшегося мага - это что-то. Со мной разговаривают. В основном матерятся, объясняя, что я был неправ.

Все осознал, признал. Попросил прощения и больше не кидать на голову ведра воды. Подумав, признали, что и сами не совершенны.

Нильс признал из-за спины, так как лошади всего две, а ехать на чем-то надо. Меня так крепко обнимали за талию, что я чувствовал, как руки входят под ребра. Ни фига себе я похудел. Надо будет побриться и отъесться. Может, я и не средних лет вовсе?

Пупс просто дрых в капюшоне, не заметив исчезновения "игрушек".

Пупс проснулся, обиделся. Короче, мне сейчас ни до чего.

Город!

Мы все- таки выехали из леса. А я уже начал сомневаться. Даже хотел посылать Пупса на его поиски. Придумал заклинание самонаводящегося полета живого объекта. Наводился он, естественно, на городские ворота.

Так что Пупсу повезло.

Все еще подъезжаем к городу. Ну и очередь тут. Повозки так и прут! Купцы спешат завезти товар до восьми вечера. Потом ворота закроются, и пускать перестанут. Из пересуд и споров выловил, что у стен по ночам бродит что-то больное и голодное.

За поимку - вознаграждение сто золотых.

Король Максимилиан все еще верит, что его собачка недоедена и ее можно вернуть.

Ну- ну.

Подъехал принц с горящими глазами. Предложил найти собачку и прибить до состояния "недоеденной". То есть сильно, чтобы монарх гарантированно обознался.

Мыс Нильсом не одобрили. Нильсу было жалко собачку, а мне - потраченных нервов.

Печально. Ворота закрылись прямо перед нами. Стражники радостно ржали через окошко, ободряя единственных оставшихся за воротами путников.

Воющие стражники спасаются бегством от летающих клизм с шилами на концах. Если меня довести - я зверь!

Пустили внутрь, мечами отбиваясь от клизм. Очень просили все убрать. Щедро заплатили за наш въезд в город.

Город… ну что о нем сказать. Большой. Серый. Пыльный, грязный.

Везде снуют люди, ездят скрипучие кареты, и доносятся пьяный смех и ругань из распахнутых дверей питейных заведений.

Нашли себе трактир. Усталые, но счастливые, ввалились внутрь и попросили поесть.

Принесли что-то сизо-бурое, застывшее на щедро покрытых мухами тарелках. Сходил на кухню и попросил о-очень вежливо. Даже окно им сварганил в одной из стен приличным фаерболом. Ну, точнее, просто вынес стену, добавив в кухню несвежего, но прохладного воздуха.

Меня поняли. А еще через полчаса принесли нормальной еды.

Пупс ел за троих котов своей комплекции, сидя прямо передо мной. К счастью, я, заранее зная, что к своей тарелке не пробьюсь, ел из соседнего блюда, которых на столе было навалом.

Вкусно. Хорошо. Спать хочется.

Подошли какие-то верзилы, по виду - типичные гномы. Попросили освободить место. Ткнул пальцем в Пупса и пригрозил гномам страшным чародейским зверем. Пупса выкинули в окно за хвост. Бедный зверь даже не успел доесть. Я обиделся.

Но тут встал принц.

Это надо запомнить.

Записано дневником в режиме онлайн

Принц гордо встает, вытаскивает меч и хищно улыбается. Гномы вытаскивают три тесака, под метр каждый, и тоже дыбятся. Принц старается не потерять лицо, с каменным видом сообщая, что уже поел. Я воплю, что не доел, Нильс, полностью уверенный в моих силах по его спасению, наслаждается салатиком. На подоконник влезает помятый Пупс и угрюмо смотрит по сторонам. Я понимаю, что в мозгу оформляется какая-то идея. Идея нравится, в Пупса летит кусочек заклинания, который он, естественно, не замечает.