Кривопусков - Мятежный Карабах

В ходе таких вот «боевых» операций по «разоружению незаконных формирований» отбирают не только деньги и крестики, но и минимальные средства самозащиты (в частности охотничьи ружья). А вокруг армянских сел концентрируются в это время тысячи азербайджанских боевиков, названных омоновцами и вооруженных автоматами новейшей марки. Как это надо понимать, чем это можно оправдать?

Чрезвычайное положение в Карабахе объявлено центральной властью в частности и для того, чтобы развести враждующие стороны, но наши союзные внутренние войска практически переданы в распоряжение одной из этих враждующих сторон. Может быть, более миролюбивой и готовой к компромиссу?

Выступая на только что состоявшейся сессии ВС Азербайджана, второй секретарь ЦК компартии республики, председатель самочинно созданного Оргкомитета В. Поляничко сказал: «1991 год объявлен годом Карабаха. Этот год будет последним годом в трудностях Азербайджана. Земля Карабаха - наша земля, и мы должны занять ее для наших детей. Аэропорт уже наш. Но необходимо увеличить количество омоновцев…» Глава МВД республики Асадов пообещал, что состав омоновцев скоро будет доведен до 600 человек. А в районах вокруг Нагорного Карабаха имеется уже десятитысячная армия! «Так что войти в Карабах и взять его - дело техники».

Что будет делать наша армия, если руководство республики начнет решать армянский вопрос по-сталински (помните знаменитое: есть человек - есть проблема, нет человека - нет проблемы)? То же, что и в Сумгаите, - то есть защищать себя и организаторов геноцида из партийных комитетов?

[стр. 333] Мятежный Карабах

На «стороне» совести

Когда мы рассказывали по армянскому телевидению о своих злоключениях в Степанакерте, одна из зрительниц начала обзванивать своих знакомых: «Включите скорее телевизор! Там русские говорят… Они за нас!…»

Да, я «за них», если позволительно односложно определять позицию по столь сложной и запутанной исторической коллизии. Потому что у меня в Армении много друзей? Но в Азербайджане у меня тоже немало друзей и приятелей. Я в данном случае «за» армян потому, что они - жертвы, жертвы геноцида. Вставать же на сторону жертвы - не вершина нравственности, а элементарное правило для любого цивилизованного человека. Если бы геноцид развязывала армянская сторона, я был бы «за» азербайджанцев, и не стали бы для меня при этом помехой ни их мусульманство, ни меньшее количество друзей.

Три года мы, русские интеллигенты, «демократическая общественность», убеждали себя и других, что речь идет о «межнациональном конфликте», где главное - не «напортить», не «подлить масла в огонь». И что? Помогли наши прекраснодушные призывы пожать друг другу руки? Погас огонь? Ослаб накал страстей? Увы, своими попытками быть одинаково добро желательными к обеим сторонам в конфликте между топором и шеей мы только добавляли наглости тем, кто стоял за «межнациональным конфликтом», кто преступно играл судьбами двух народов, уверовав в свою полную безнаказанность.

Среди писем от читателей я получил как-то и вот такое:

«Я армянка. В 18 лет переехала из Степанакерта в Ереван, а год назад по семейным обстоятельствам - в Ярославль. В требовании карабахцев включения Карабаха в состав Армении я не вижу никакого криминала. Но этих настроений могло бы не быть, если б не разлагающая политика партийно-государственного аппарата. На протяжении многих лет со стороны руководства вольно или невольно делалось все, чтобы вызвать ненависть простых людей друг к другу: во многих конфликтных ситуациях, например, предпочтение отдавалось азербайджанцу, даже если виновен был он. То же самое - в уголовных делах… То, что произошло в Сумгаите, чудовищно. Я больше чем уверена, что там лютовала хорошо подготовленная банда убийц, потому что

[стр. 334] Виктор Кривопусков

нормальные люди, даже ослепленные яростью, не смогли бы творить такие зверства: выбрасывать детей из окон, садистски убивать женщин и стариков…

Я знаю многих азербайджанцев, прекрасных людей. Это были наши соседи в Степанакерте; это был завуч нашей школы; это ребята - фельдшеры, с которыми я работала на «скорой» в Ереване; это, наконец, муж: моей двоюродной сестры, с которым они живут душа в душу. И мне очень больно и страшно представить, что ненависть многих армян может распространиться на весь азербайджанский народ. Мне хочется крикнуть: «Люди, остановитесь! Спросите себя: кому выгодна наша вражда?!» Лично мне уже ясно, кому. А потому надо к подстрекателям и тем, кто стоит за ними, принимать самые крутые меры. Если опять выжидать, то неизвестно, что они сделают завтра».