Вячеслав Хватов - Рассказы

Противно заскрипели проржавевшие рессоры. Лязгнули сцепления вагонов. Электричка резко остановилась и злопамятная масляная лампа все-таки отвесила ему напоследок увесистый подзатыльник.

Народ высыпал из вагонов и рысью рванул в сторону уже во всю машущих серпами и косами местных.

– Надеюсь на этот раз обойдется без приключений, - Андрей Леонидович, схватившись за поясницу, стоял посреди качнувшегося вагона. В углу загоготали. Он конечно не ожидал искреннего сочувствия и ободряющих возгласов в ответ на историю с яичницей. Но такого веселья…

После десяти минут подколок и насмешек наконец воцарилась относительная тишина и Костромской уже было собрался духом сказать что-нибудь язвительное в ответ, когда одна из стенок вагона лишилась знатного куска, а висевшая напротив лампа-обидчица брызнула своим содержимым на голову наиболее шумного 'кормильца'. Все тут же плюхнулись на пол, а Антон, засунув драгоценный мешок с зерном под живот, уже таращился сквозь щель между досками на происходящее снаружи. А снаружи их электричку нагоняла телега, запряженная двумя довольно упитанными коровами, на которой был установлен, музейного вида, пулемет ДШК. Еще несколько коров с ездоками на хребте пересекали путь их тепловозу. Антона это нисколько не удивило. Наездников на коровах и коров запряженных в разнообразные транспортные средства он встречал и раньше. Быки встречались реже. Дело в том, что коров-то еще сумели спасти. Народ, сознавая их ценность порой отрывал как говорится последнее от себя. Подкормить лошадей никто не озаботился. Как и собак. Поэтому, те из них, кого не порезали в первые месяцы сдохли с голоду чуть позже. Вместо ездовых собак кстати использовали свиней, овец и коз.

Антон присвистнул увидев другое. Все нападавшие были вооружены новеньким автоматическим оружием (не считая антикварного пулемета), а их предводитель на черном быке так вообще держал наперевес навороченный винторез, со всевозможными прицелами, в том числе и лазерным. А если учесть, что конников (точнее коровников) было не менее двадцати - у Абрамцева с его хлопцами не было шансов. Как и у всех 'кормильцев'.

Тем временем обладатель снайперки швырнул перед тепловозом самодельную шашку. Черт ее знает из чего она была, но рвануло прилично. Костромской с опозданием затыкая звенящие уши, успел лишь заметить, как дальняя стенка, а затем и пол вагона, стали потолком.

– 'Только не зерно..', - мелькнула тревожная мысль, оборванная деревянной стойкой.

Чем-то теплым, влажным и шершавым провели по его щеке. И тут же шумно выдохнули прямо в лицо. Костромской приоткрыл левый глаз. Неподалеку на буренке лихо гарцевал усатый абрек.

– Зачэм ми его тащим? Надо било убыт эго каки асталных.

– Неа. Слишком уж рожа у него умная, - сидевший на проявившей интерес к Костромскому корове рыжий громила крутил в руках искореженные профессорские очки.

– Базара нет, - подвели черту под спором откуда-то сверху.

Открыв второй глаз, Андрей Леонидович обнаружил себя перекинутым через самодельное седло, притороченное к тому самому черному быку.

– О. Очухался. Чудик. Кто же тебя учил рассыпуху в рюкзаке таскать? Ботва ты ботаническая.

– Зерно. Опять, - профессор застонал, - пропала каша-ассорти.

– Позна пыт баржом. Уха-ха, - абрек подмигнул ему и пришпорив корову, ускакал вперед.

Костромского охватила какая-то отчаянная злость. Перед его носом, в кармашке разгрузочного жилета седока ласковой коровы, мирно покачивалась граната неизвестной профессору системы. Впрочем гранаты всех систем были ему неизвестны. Костромской скосил глаза на набивающего трубку командира 'ковбоев' и пятьдесят грамм тротилового эквивалента перекочевали к нему.

– Надо за что-то дернуть, - Костромской отделил что-то от чего-то и не долго думая, сунул обе части за пазуху курильщику. Трех секундная пауза и его сосед по седлу, скатившись от неожиданности с быка, уже копошится в пыли, хлопая себя по животу и по бокам. Андрей Леонидович, чуть не упав вслед за ним, попытался закинуть правую ногу на спину быку и, совершая нелепые движения руками, со всей силы саданул племенному промеж глаз. Животное, не выдержав такого обращения с собой, скакнуло вперед. Сзади бабахнуло. Костромскому обожгло плечо. Досталось однако не одному ему, потому что и без того припустивший бык, резко ускорился. Сзади снова бабахнуло. Уже сильнее. И вслед болтающемуся как мешок с дерьмом профессору, донеслось пронзительное 'Му-у-у' израненной коровы, которое слилось с хриплым 'А-а-а' ее наездника.