Хватов Вячеславович: Сны

Наверху кто-то завозился. Тяжело дыша, ребята прислушались.

– А-а-а, помогите, - зааорали голосом всезнающего соседа.

Потрошители квартир, вооруженные двустволкой, поспешили наверх, но недостаточно резво, чем это требовалось. Когда они добрались до девятого этажа, все уже было кончено. Геныч шел первым, и выскочивший из квартиры всезнайки парень, пряча за спиной окровавленные руки, наткнулся прямо на него. Стычка с отморозками в планы ребят не входила. Кир вообще не понял, зачем это Геныч рванул наверх, но товарища не бросил. Может все бы и обошлось и противники разошлись бы миром, но выскочивший из квартиры убиенного амбал с топором на плече и мешком с награбленным под мышкой перехвтил топор и, бросив мешок, попер на на Геныча. Кира с ружьем он не видел. Видел бы - не замахнулся.

Геныч подался назад и в сторону. Амбал на секунду замер и рванулся вперед. Кир поднял двустволку. Он не хотел стрелять, но пальцы сами судорожно дернувшись, надавили на спусковые крючки.

Дуплет дробью разорвал нападавшему грудь. Его отбросило к лифтам, и пуская кровавые пузыри изо рта, грабитель сполз по стене, нанося на нее Гогеновские красные мазки.

От отдачи Кир отступил на одну ступеньку назад, выронил ружье, посмотрел на творение рук своих и согнулся сотрясаемый приступом рвоты.

Геныч как-то отстраненно переступил лужу крови, поднял мешок и вошел в разграбленную квартиру. Поняв что ее хозяину с разможенной головой вещи уже не нужны, Геныч вернулся на пплощадку и поволок мешок вниз, мимо блюющего Кира.

Паренек с окровавленными руками заскулил и пополз вверх по ступеням. Только сейчас Кир узнал в нем младшего брата бывшей однокласницы Наташки. Второго он не знал.

– А я думал, это вас там мочат! - Алекс покосился на двустволку.

– Еще чего.

– Офигеть, - не унимался Алекс, - три покойника в доме!

– Ты уверен, что только три? - Кир поставил ружье в угол.

У Геныча и Кира жратва не лезла в горло, а Алекс уплетал за обе щеки сваренные на спиртовке макароны. Воду из-под макарон решили не выливать, а использовать для пюре "Ролтон".

Быстро темнело. На обои из щели между шторами легла алая полоска.

Солнце? Нет, вряд ли небо так быстро очистилось.

Кир подошел к окну. Горела башня на углу. Ее верхние этажи. Десятый, одиннадцатый, двенадцатый и тринадцатый. Тушить было некому.

Вдруг на крыше мелькнуло что-то белое. Кир пригляделся. Огонь уже вырывающийся из чердачной двери, метр за метром подбирался к девочке лет двенадцати, быстро пожирая покрытие из толя. Девочка отступила к краю.

Кир отвернулся, не в силах смотреть на это.

Еще одна нелепая смерть.

– Что там?

– Девочка с крыши…

Алекс схватился за голову. Геныч перекрестился. Кир сел рядом с ними.

Так они сидели несколько часов. Блики пламени плясали на их блестящих от пота лицах, а треск стен дома на углу, лопающихся от высокой температуры, заглушал их сиплое дыхание.

Подойдя с утра к градуснику, Кир присвистнул. Пятьдесят девять. Зато дыма почти не стало. То ли ветер поменялся, толи сгорело все, что могло сгореть. Снова можно было рассмотреть, что происходит на улице. Ничего хорошего там не происходило.

У продуктового напротив стоял поцеловавшийся пикап.

Как они все еще ездили по дымящемуся асфальту?

Три темные личности вытаскивали двадцатилитровые бутыли из "Фиата", а четвертая пинками отгоняла возмущенного водилу.. Наконец четвертому отморозку надоело пинать свою жертву.

Треск проломленной черепной коробки был слышен даже на седьмом этаже.

Потекли однообразные трудные дни.

Среда - шестьдесят один, четверг - шестьдесят три, пятница - шестьдесят пять. Потом деления на градуснике кончились, но с каждым днем становилось все хуже. Запасы воды катастрофически таяли. Пили по многу. Потели и опять пили. А еще ведь надо и поесть приготовить. Умываться, никто не умывался, а в туалет ходили в опустевшие квартиры на других этажах. Ходили - это громко сказано. Ползали. Но скоро передвигаться стало еще сложнее. Накаленный бетон стал походить на камушки в сауне. Дышать было все труднее. Хуже всего было Алексу. Он хоть и похудел за эти недели килограмм на двадцать пять, но конституция брала свое. Ввели дневную норму воды. Кир и Геныч блюли, а вот Алекса они один раз застали на кухне, жадно пьющим из трехлитровой банки. Что с ним делать, Кир не знал. Человек сдувался на глазах. Если они с Генычем еще находили какое-то занятие, то Алекс целыми днями сидел в углу между диваном и стенкой