Монинг Карен - ПЛЕНИТЬ СЕРДЦЕ ГОРЦА

- И как славно прошла его жизнь, верно? - невесело произнес Гримм.

***

Вскоре, к огромному неудовольствию Хока, не ответив более ни на один вопрос, Гримм отправился в путь. Он постарался уехать побыстрее, поскольку воспоминания охватывали его, не считаясь с его волей; вместе с ними возвращалась и ярость. Гримм сознавал, что должен быть один, когда память о прошлом окончательно подчинит его своей власти. Теперь он хотел бы не думать о Тулуте. Проклятье! Он хотел вообще ни о чем не думать, если бы это зависело от него.

Тулут... У него перед глазами встала задымленная долина, черные клубы дыма, настолько густые, что, казалось, от едкого запаха пылающих хижин и горелого мяса выедает глаза. Детские крики! О Господи!

С трудом проглотив комок, вставший у него в горле, Гримм пришпорил Оккама, пуская его в галоп через горную гряду. Его не трогала ночная красота шотландских гор, - он выпал из времени, и только цвет крови и мрак уродующего душу одиночества окружали его, пронзаемые единственным лучиком золотого света.

Джиллиан!

«Это какой-то зверь, папа? Можно я возьму его себе? Ну, пожалуйста! Он такой славный, замечательный зверек! ».

В мыслях ему снова было шестнадцать, и он смотрел на крошечную златовласую девчушку. Воспоминания захлестнули его, заставляя чувство стыда сочиться из души тяжелыми каплями, более густыми, чем застывший на сотах мед. Она наткнулась на него в зарослях, когда он, словно дикий зверь в поисках пропитания, рылся в отбросах.

«Он будет позлей, чем мой Саванна-Чайная Лужайка, папа!».

У нее был щенок - Саванна-Чайная Лужайка, ирландский волкодав, малыш весом добрых сто сорок фунтов (140 фунтов - около 63 кг).

«Он будет хорошо меня защищать, папа, - я точно знаю, что будет!».

Стоило ей произнести эти слова, и он про себя поклялся именно так и поступать, не ведая, что тем самым ему придется защищать ее и от него самого.

Гримм потер гладко выбритый подбородок и, подчиняясь ветру, откинул назад голову. На какое-то мгновение он снова ощутил грязь, пот, спутанные волосы и боевые косицы, дикий взгляд горящих ненавистью глаз. И с первого взгляда прекрасное невинное дитя поверило ему!

О-ох, но как скоро он разрушил ее иллюзии!

Верховое путешествие Джибролтара и Элизабет Сент-Клэр в отдаленный уголок шотландских гор, где жил их сын, длилось уже больше недели, и лишь теперь Джибролтар, наконец, раскрыл жене свои планы. Он и вовсе не стал бы говорить об этом, но видеть супругу расстроенной для него было невыносимо.

- Ты это слышал? - развернув кобылу и подъехав к приотставшему мужу, обвиняющим тоном обратилась к нему Элизабет. - Нет, ты слышал?!

- Что слышал? Я не слышал ни звука, - ты была слишком далеко, - он попытался ее поддразнить.

- Ну все, Джибролтар. С меня довольно!

Джибролтар недоуменно поднял бровь.

- Да в чем же дело, дорогая моя?

Раскрасневшаяся от негодования, его жена выглядела еще более привлекательной, чем в спокойном состоянии духа. И чтобы сполна насладится этим зрелищем, он был совсем не прочь слегка ее позлить.

Элизабет энергичным движением вскинула голову.

- Меня просто тошнит, когда мужчины говорят о нашей идеальной, святой, незамужней - уже метящей в старые девы - дочери, Джибролтар.

- Ты опять подслушивала, а, Элизабет? - добродушно поинтересовался Джибролтар.

- Подслушивала - не подслушивала... Если говорят о моей дочери, пусть это даже всего лишь стражники, - ее рука раздраженно метнулась в их сторону, - у меня есть все основания послушать. Наши бесстрашные защитники, являющиеся - подчеркну - взрослыми и совершенно здоровыми мужиками, поют дифирамбы ее достоинствам. И под этими достоинствами они имеют в виду не ее грудь или изящные формы, а кроткий нрав, терпение, стремление удалиться от мирской суеты, Господи ты Боже мой! Ты слышал от нее хоть полслова об этом внезапном желании уйти в монастырь?

Не дожидаясь ответа, Элизабет натянула поводья, бросая на мужа испытующий взгляд.

- Они только и говорят, какая она умница, но никто даже словом не обмолвится о том, чтобы с ней переспать.

Джибролтар не удержался от смеха, останавливая своего жеребца рядом с кобылой жены.

- Да как ты смеешь над этим смеяться?!

Джибролтар покачал головой, - в его глазах сверкали огоньки. Только Элизабет могла оскорбиться тем, что мужчины не мечтают соблазнить ее единственную дочь.

- Джибролтар, попрошу тебя минутку побыть серьезным. Джиллиан уже двадцать один год, и ни один мужчина еще не пытался за ней по-настоящему ухаживать. Я готова поклясться, что она самая утонченная девушка во всей Шотландии, и мужчины, трепеща, ходят вокруг нее на почтительном расстоянии. Сделай же что-нибудь, Джибролтар! Я начинаю беспокоиться.