Монинг Карен - ПЛЕНИТЬ СЕРДЦЕ ГОРЦА

Он оглянулся и посмотрел прямо на нее. Джиллиан застыла. Черт побери, ну и слух у него! У него всегда были эти странные способности. Как она могла об этом забыть?

- Улетай, птичка, - он снова занялся стиркой.

Джиллиан закрыла глаза и уронила голову на руки. Она не могла понять, откуда у нее взялась смелость заговорить с ним, достучаться до него наконец. Как раз когда у нее появилась эта шальная мысль, этот негодяй сказал ей нечто отталкивающее и резкое, от чего она изменила свои намерения, даже не попытавшись претворить их в жизнь! От невыносимой жалости к себе самой она вздохнула еще громче.

Гримм повернулся и снова взглянул в ее сторону.

- Что? - требовательно спросил он.

Джиллиан раздраженно подняла голову.

- Что ты имеешь в виду под этим «что»? Я к тебе не обращалась.

- Ты сидишь и вздыхаешь так, как будто скоро конец света. Ты так шумишь, что я даже не могу спокойно постирать себе рубашку, а потом еще злишься, когда я пытаюсь вежливо осведомиться, о чем ты так страдаешь.

- Вежливо осведомиться? - повторила Джиллиан. - Ты называешь свое невразумительное мычание словами «вежливо осведомиться?» «Что», которое звучит как «ты не смеешь нарушать мой покой своими жалкими звуками»? «Что», которое говорит «не могла бы ты страдать в другом месте, птичка?». Черт возьми, Гримм Родерик, ты не имеешь ни малейшего понятия о вежливости!

- Нет причины ругаться, птичка, - мягко сказал он.

- Я не птичка!

Гримм бросил на нее недовольный взгляд: - Нет, ты птичка! Ты все время недовольно чирикаешь. Чик-чирик, чик-чирик.

- Чирикаешь? - Джиллиан вскочила на камень и взглянула в глаза Гримму. - Я покажу тебе чириканье! - Быстро, как кошка, она вырвала у него рубашку, вцепилась в мягкую ткань и разорвала ее до половины. Звук рвущейся ткани доставил ей ни с чем не сравнимое удовольствие. - Это именно то, что я хотела сделать! Как тебе такое нарушение покоя? И почему ты сам стираешь свою дурацкую рубашку? - Джиллиан уставилась на него и, чтобы подчеркнуть свои вопрос, принялась помахивать тем, что осталось от рубашки.

Гримм снова присел, украдкой поглядывая на нее.

- С тобой все в порядке?

- Нет, со мной не все в порядке. Уже с самого утра. И прекрати переводить разговор на меня, как это ты обычно делаешь! Отвечай на мой вопрос. Почему ты стираешь свою рубашку?

- Потому, что она грязная, - демонстративно снисходительным тоном ответил он.

Джиллиан пропустила его слова мимо ушей.

- Есть же служанки, чтобы стирать...

- Я не хочу причинять беспокойство...

- ...рубашки мужчин, которые...

- ...служанкам своими просьбами о стирке...

- Я бы сама могла постирать твои дурацкие вещи!

Гримм открыл рот.

- Я имела в виду, то есть... ну, я бы сделала это... если бы все служанки умерли или сильно заболели, и не было бы никого другого, кто мог бы это сделать. - Джиллиан пожала плечами. - И если бы это была твоя единственная рубашка... и было жутко холодно... и ты бы сам заболел или еще что-то. - Она сжала губы, понимая, что уже не может распутать клубок своих слов. Гримм зачарованно смотрел на нее.

Он быстрым грациозным движением поднялся. Их снова разделяло лишь несколько дюймов.

Джиллиан злило, что ей приходится задирать голову вверх, чтобы смотреть на него, но ее злобу быстро сменило захватывающее дух восхищение этим человеком. Она была заворожена его близостью, напряженным взглядом, которым он смотрел на нее. Неужели он подойдет еще ближе? Неужели она прильнет к нему?

- Ты бы постирала мою рубашку? - Гримм настойчиво искал взглядом ее глаза.

Джиллиан молча взглянула на него, сомневаясь, что она способна сказать хоть слово. Если бы она открыла рот, только Бог знает, что она могла бы произнести. «Поцелуй меня, ты, огромный прекрасный воин».

Когда он провел пальцем по ее сжатым губам, она чуть не лишилась чувств. Ее кожа там, где он коснулся ее, - трепетала. Он ощущал ее дыхание на своих губах, его глаза были бездонны и полны страсти.

Он хотел поцеловать ее! Джиллиан была уверена в этом.

Она подняла голову, чтобы встретить его поцелуй. Ее веки дрожали, готовые закрыться, и она вся отдалась фантазии. Она ощущала его дыхание на своих щеках и ждала, боясь пошевелиться.

- Ну что ж, уже слишком поздно.

Ее глаза распахнулись. «Нет, не поздно! - мысленно кричала она, чуть ли не топая ногой от досады. - Поцелуй меня!».

- Стирать ее, я имей в виду, - его взгляд опустился на разорванную рубашку, которую держала Джиллиан. - Кроме того, - добавил он, - я не хочу, чтобы какая-то глупая птичка заботилась обо мне. Служанки, по крайней мере, не рвут моих рубашек, если, конечно, они не спешат сорвать их с меня, но это совершенно другой разговор, в который ты ни при каких обстоятельствах, я уверен, со мной не вступишь...