Монинг Карен - ПЛЕНИТЬ СЕРДЦЕ ГОРЦА

***

Джиллиан было нелегко целый день скрываться в своих покоях - она никогда не была любительницей уединения. Но она была достаточно умна и понимала, что должна составить план, прежде чем снова встретится лицом к лицу с последствиями родительских козней. Когда день подошел к концу и наступил вечер, Джиллиан охватило сильное раздражение. Она больше не могла сидеть взаперти в своей комнате - ей хотелось разыгрывать невинность, хотелось наброситься с кулаками на первого встречного, хотелось увидеть Зеки, в конце концов, она хотела есть. Джиллиан думала, что кто-нибудь придет к ней в обеденное время - она была уверена, что верная Кейли уж точно зайдет проведать ее, если она не выйдет к обеду, но служанки даже не появились, чтобы убрать ее покои или разжечь огонь. С каждым часом уединения раздражение Джиллиан росло. Чем более девушку охватывала злоба, тем менее объективно она оценивала свое положение, и в конце концов она решила просто игнорировать нежданных гостей и жить, как ни в чем не бывало.

Теперь она думала только о еде. Дрожа от прохладного вечернего воздуха, Джиллиан надела легкий широкий плащ и накинула капюшон. Если она встретит одного из мужчин, то темнота и неприметная одежда позволят ей остаться неузнанной. Лишь бы только это был не Гримм - двое других еще не видели ее в одежде.

Джиллиан тихонько закрыла дверь и проскользнула в коридор. Она выбрала выход для слуг и начала осторожно спускаться по тускло освещенной винтовой лестнице. Кейтнесс был огромен, но Джиллиан знала каждый угол и каждую щель в замке: девять пролетов вниз и налево, сразу за кладовой будет кухня. Она всмотрелась в длинный коридор. Освещенный мерцающими масляными лампами, он был абсолютно пуст, в замке не было слышно ни звука. Где же они все?

Пройдя вперед, Джиллиан услышала за спиной голос, доносящийся из темноты.

- Извини, детка, не подскажешь, где здесь кладовая? У нас закончился виски, а служанки, как назло, исчезли.

Джиллиан замерла, лишившись дара речи. Куда подевались все служанки, и как мог этот человек появиться как раз в тот момент, когда она собиралась ускользнуть из покоев?

- Я просила тебя удалиться, Гримм Родерик. Почему ты все еще здесь? - холодно сказала она.

- Это ты, Джиллиан? - он подошел ближе, вглядываясь в темноту.

- Неужели в Кейтнессе столько женщин, требующих тебя убраться, что ты сомневаешься, кто я такая? - мягко спросила она, пряча дрожащие руки в складки плаща.

- Я не узнал тебя в капюшоне, пока ты не заговорила, а что до женщин, так ты знаешь, как они относятся ко мне. Я думаю, ничего не изменилось.

Джиллиан чуть не поперхнулась - он был самонадеян, как обычно. Она раздраженным жестом откинула капюшон. Женщины были без ума от него, когда он воспитывался здесь, - их привлекал его мрачный, опасный вид, мускулистое тело и непоколебимое равнодушие. Служанки бросались к его ногам, приезжие дамы предлагали ему драгоценности и отдельные комнаты... Ей всегда было противно на это смотреть.

- Ну что ж, ты стал старше, - неуверенно парировала она. - Знаешь, когда мужчина стареет, его внешность часто страдает.

Губы Гримма слегка дрогнули в мерцающем свете ламп, он шагнул вперед. Мелкие морщинки в уголках его глаз были светлее, чем загорелое лицо - пожалуй, это делало его еще более привлекательным.

- Ты тоже стала старше, - он рассматривал ее, сузив глаза.

- Не очень-то вежливо напоминать женщине о ее возрасте. Я отнюдь не старуха.

- Я этого и не говорю, - спокойно ответил Гримм. - Годы превратили тебя в прекрасную женщину.

- И? - спросила Джиллиан.

- Что?

- Ну, продолжай. Не заставляй меня ждать гадостей, которые ты собираешься произнести. Говори, и давай покончим с этим.

- Каких гадостей?

- Гримм Родерик, ты не сказал мне ни одной приятной вещи за всю мою жизнь. Не стоит и сейчас притворяться.

Губы Гримма вновь вздрогнули, и Джиллиан поняла, что он по-прежнему не любит улыбаться. Он боролся с улыбкой, скупился на нее, и редко кому удавалось усыпить его неизменный самоконтроль. Очень жаль - он казался еще более красивым, когда улыбался, правда, случалось это крайне редко.

Он подошел ближе.

- Стой, где стоишь!

Гримм проигнорировал ее возглас, продолжая приближаться.

- Я сказала, остановись!

- А что ты сделаешь, Джиллиан? - его голос прозвучал мягко и удивленно. Он склонил голову набок и скрестил руки на груди.

- Что я... - она вдруг осознала, что не может приказывать ему, куда, как и зачем идти. Он был вдвое больше ее, и она никогда не сможет с ним справиться. Ее единственным оружием был ее острый язык, отточенный годами общения с этим человеком.