Аександр Рудазов - Дети судного Часа

– А у меня даже конфет нет, – мрачно произнесла девушка. – Дорогой, сделай мне немножечко шоколаду, а?

– Я не собираюсь тратить ману на прикармливание мелких крысенышей! – возмущенно ответил Креол.

Ванесса посмотрела на него с укоризной. Ругаясь и бурча, Креол все-таки начертил на земле круг и принялся бубнить заклинание, производящее шоколад. Несколько крупных темно-коричневых брусков наполнили смрадное подземелье ароматом, какого здесь еще не обоняли.

Но что ужасно Ванессу удивило – дети отворачивались от шоколада, зажимая нос. Она несколько минут уговаривала ребятишек хотя бы попробовать, однако те шарахались так, будто их пытались напоить касторкой. Лишь двое храбрецов неохотно согласились откусить по кусочку, но первый чуть-чуть пожевал и сразу выплюнул, а второй все же проглотил, но наотрез отказался от добавки. И лицо сделал такое, словно его сейчас стошнит.

Ванесса даже заподозрила, что Креол из вредности придал шоколаду неприятный вкус. С легкой опаской она откусила сама – нет, очень даже съедобно.

– И что им не понравилось? – грустно спросила Вон, по-беличьи грызя коричневый брусок, – Дети, не любящие шоколад… паноптикум какой-то.

Креол гневно сопел, но ничего не говорил. Хотя на языке у него вертелось множество слов по поводу бесцельной растраты маны и несусветной глупости его ученицы. Вчетвером они столько шоколада не съедят, а запасаться впрок бессмысленно – магически созданная пища исчезает через несколько часов.

Какой вообще смысл кормить чужих детей?! Пусть радуются, что их не бьют!

Моргнеуморос, все это время беседовавший с провожатым, повернулся к иномирянам и сообщил, что отлучится на несколько минут. Судя по тому, что он понял из шаконского клацанья и щелканья, в одной из этих лачуг обитает древний мудрец, говорящий на «языке верхних». Мудрец очень стар и болен, поэтому сам подойти не может – но если кто и объяснит дорогу наружу, то только он. Остальные шаконы боятся жаркого солнца и открытого пространства – они прожили в подземельях сто лет, их тела необратимо изменились, и теперь они не смогут переселиться на поверхность, даже если захотят.

Услышав о болезни шаконского мудреца, лод Гвэйдеон решил составить Моргнеуморосу компанию. Быть может, целительные силы паладина укрепят здоровье несчастного старца.

А Креол с Ванессой остались стоять на «городской площади». Маг равнодушно ковырял в носу, Ванесса безуспешно пыталась накормить слепых детишек шоколадом. Те по-прежнему брезгливо фыркали и разбегались, забрасывая «клкхаск алкшкшк эк» насмешливым клацаньем.

В отличие от детей, взрослые шаконы на глаза чужакам не показывались – возможно, сейчас их не было дома. Только из некоторых лачуг выглядывали старики – удивительно дряхлые, еле ползающие, сплошь изборожденные морщинами, покрытые плесенью так, что не оставалось живого места. Креол с Ванессой ужасно бы поразились, узнав, что большинству этих развалин нет и сорока лет.

Старикам шоколад тоже не понравился.

– Клкыскск [3] …- робко окликнули мага с ученицей.

Креол бросил рассеянный взгляд на источник звука. Это оказался один из шаконских стариков – сгорбленный, трясущийся, но в сравнении с остальными довольно бодрый. Он стоял возле приоткрытой двери, ведущей в какое-то просторное помещение.

– Ученица, спроси, чего ему надо, – высокомерно бросил Креол.

– А у самого язык отвалится? – приподняла брови Вон.

– Этот червь слишком убог и ничтожен, чтобы я до него снисходил. Для такой низкой работы у меня есть ты.

– Знаешь, а тебе следовало бы радоваться, что я тебя терплю, – задумчиво произнесла Ванесса. – Черт, да я вообще удивляюсь, что и кроме меня находятся люди, которые тебя терпят!

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сделал каменное лицо Креол. – Мое общество и речь приятны для всякого человека, ибо окружающие меня могут невозбранно наслаждаться светом моего величия и плодами моей мудрости.

– Да, это тот еще кайф…

– Алкскин ишщхт… – снова подал голос шаконский старик. – Хенглс клюцк кедек иззгд лк. Икслк лк акскшщк кс [4] .

– А, так вы торгуете сувенирами! – догадалась Ванесса, заметив в руках у старика несколько глиняных фигурок. – А посмотреть можно?

Кажется, дряхлому шакону очень польстило такое внимание со стороны девушки. Он засиял, широко улыбаясь гнилозубой улыбкой, и заковылял в сторону, распахивая дверь пошире.

– Кыщкшк! – радостно воскликнул он. – Ликск ищшкнк эльксктк искск, тинклак мае ксксшсшсщш, хт? Кльгзыг кшке эскск исксшк, элльк Тхсахск! [5]