Сергей Кургинян - Седьмой Сценарий. Часть 1. До путча

Дальше. Теперь уже безусловна тенденция к экспорту буржуазной, то есть "замечательной", революции. Это только ту, социалистическую, "ужасную", экспортировать было ну никак нельзя, категорически и безусловно! А буржуазную – за милую душу, то бишь за нашу и вашу свободу! Очевидно, что наша "свобода" будет свободой принять этак миллионов десять сгоняемого с "оккупированных" территорий русскоязычного населения (кто не верит, пусть проверит, прочитав материалы "Лиги национальной независимости!"), резкий рост (в связи с этим) национального экстремизма в метрополии (тогда и "Память" уже покажется раем) и эдак 40 – 50 миллиардов расходов на социальную среду для этих 10 миллионов, прибывших в злосчастную метрополию.

Дальше? Очевиден тезис, что цель (отделение Прибалтийских республик, например) оправдывает любые средства, в том числе гражданскую войну на Украине или, еще лучше было бы, подальше, где-нибудь в Средней Азии. Не здесь ли та метаидея, во имя которой должен будет полыхать сначала армяно-азербайджанский, а затем – уже и русско-тюркский конфликт?.. Куда как удобно будет в этом случае отделяться – на "мирном Северо-Западе"…

Дальше? Я готов привести документы, говорящие об эстонских претензиях на патронирование народов "угро-финской группы" (а мы, бедные, все арендный подряд внедряем да плодовитость свиноматок уже без малого 30 лет как подсчитываем). А тут – большая игра.

Хотя нет, эта игра еще средняя… Большая – за пределами нашей державы. Предположим только (а почему бы и нет?)… Распадение Варшавского блока, выпадение из него ГДР. Образование года эдак через три единой Германии, конечно же, более национально воодушевленной, нежели нынешняя ФРГ. Вливание в дело возрождения ГДР мощных инвестиций тех сил, которые вот уже 44 года ждут своего часа.

И – скорее всего – новая волна претензий к Восточной Европе. Ясно, таким образом, чьи интересы обеспечивает радикально настроенная часть национальной эмиграции.

И, наконец, объединенная Германия есть конец делу объединения Европы. Это тоже понятно. И есть кому и этого захотеть. И – заплатить.

Я хотел бы, чтобы этому анализу был противопоставлен другой. Но – тоже анализ!

Я не считаю описанный мною вариант фатальным и неизбежным. Как мне кажется, понимаю и борюсь за принятие мер, способных предотвратить такой нежелательный поворот событий. О послеиндустриальной модели для СССР я уже говорил вкратце и надеюсь, что сумею высказаться более подробно.

Ну а теперь как же насчет коррупции? Подобно тому как в борьбе со сталинизмом, я усматриваю три слоя:

фактологический – когда подробно описываются злодеяния сталинизма;

инструментальный – когда справедливое негодование народа превращается в инструмент демонтажа системы и реализации определенных глобальных целей;

и, наконец, типологический – когда сегодняшние антисталинисты применяют весь арсенал сталинских методов шельмования, наклеивания ярлыков, создания дутых дел, манипулирования толпами, деления на "белых" и "черных", деинтеллектуализации, несовпадения целей, декларируемых и преследуемых, религиозный фанатизм по отношению к иноверцам.

Тоже – насчет коррупции. Гнусная шутка? Безусловно! Но я опять же призываю увидеть в этом явлении три слоя:

фактологический – когда следователи собирают неопровержимый материал по поводу фактов коррупции. Тут – вопрос квалификации, добросовестности, смелости и всего комплекса свойств, слагающих честь и достоинство этой профессии.

Далее следует инструментальный слой – когда под лозунгом борьбы с коррупцией идет атака на властную систему и оголяется, освобождается структура денежная, та, интересам которой служит этот "страшный-страшный" коррупционер, нанятый новым буржуазным хищником.

И, наконец, типологический слой предполагает только возможность (подчеркиваю!) таких процессов, как сращивание пирамиды политической с пирамидой юридической. Такое сращивание – это лоббизм. Хотим ли мы, чтобы он пышно расцвел в нашем обновленном парламенте?

ЗАКОН-ПОЛИТИКА-ЗАКОН-ШТРИХ? ПОЛИТИКА-ЗАКОН-ПОЛИТИКА-ШТРИХ?

И, дабы хоть как-то предотвратить эту невеселую перспективу, я предполагаю исключить саму идею, саму возможность использования политических инструментов в юриспруденции, а юридических – в политике.

Политик, имеющий свое четкое кредо (либерал), не должен играть на юридическом поле против другого политика противоположной ориентации (консерватора). В этой игре любое утверждение – дискредитировано, любая истина – сомнительна.