Сергей Кургинян - Седьмой Сценарий. Часть 1. До путча

Идея постиндустриального социализма, стратегия "прорыва" в области интеллектуального производства – это новое строительство на еще не освоенных социальных территориях. Не надо запугивать общество централизацией, сталинизмом как неизбежным побочным продуктом такого рывка. Аналогия рассчитана на обывателя. Сегодняшняя стратегия постиндустриального прорыва никакого сходства с 30-ми иметь не может. Грабить некого и незачем. Современная технологическая база содержит слишком много – на два порядка больше, чем в 30-е годы, – элементов, а срок ее морального старения не 20 лет, а по некоторым позициям – 2-3 года. Иначе говоря, пересадить всю Америку на нашу почву нельзя, а если бы и можно было, то эта трансплантация раньше устареет, чем привьется.

Выход один. Ввозить в страну технологии и машины не тоннами и не заводами, а "под идею". В стране есть крупные идеи, опережающие уровень мирового развития, каждая из которых требует своей технологической цепочки, подобной отдельной нитке, выдернутой из ткани западной высокоразвитой экономики. В совокупности с опережающей идеей эта нитка может начать производить продукт, конкурентоспособный на мировом рынке. Так нитка за ниткой мы можем перетаскивать технологическую базу и выходить на мировой рынок. Процесс невероятно сложный, требующий терпения, политической целеустремленности, сочетания прагматики с энтузиазмом. Такое в истории нашей страны уже было. Для меня альтернативой Сталину фигурой был и остается – подчеркиваю – не Бухарин, а Леонид Борисович Красин. И хотя модным стало сегодня заявление о том, что катастрофа 37-го имеет отправным пунктом ноябрь 17-го, я считаю необходимым обозначить другой рубеж.

XII съезд ВКП(б) (апрель 1923 г.) Зиновьев: "Мы просим некоторых товарищей, которые слишком часто суются к нам со словом "некомпетентность", чтобы они забыли это слово". И они забыли. История не должна повториться.

Статья четвертая

Вооруженный компьютером человек, делающий прогнозы, столь же беззащитен, сколь и те, кому он предрекает несчастье, однако намного более уязвим, чем они.

Он может либо спасать себя и своих близких, либо… "Восстать", – скажет романтический поэт. "Искать заклятие против злых чар", – скажет мистик.

Для аналитика речь идет всего лишь о "рекомендациях"… Кому? Сегодня – любому, кто захочет услышать и сможет понять. Неважно – сколько таких. Лишь бы были…

Рекомендуется остановиться – тщательно сориентироваться и лишь после этого начать двигаться дальше, либо скорректировав путь, либо вовсе другим путем, но к той же цели;

– выкинуть на свалку все карнавальные атрибуты, маниловские сны наяву по поводу скорого пришествия сладкой жизни и честно признать, что нам предстоят тяжелые испытания, десятилетие подвижнического труда; что на повестке дня аскетизм, жестокость, трудолюбие, трезвость – экономическая, политическая, гражданская; что нам придется расплачиваться за многое… Выдержим – будет достойная жизнь, нет – обречем детей на рабство и гибель;

– вернуть ту атмосферу взаимодоверия, без которой все разлетится в пух и прах, нормальным человеческим взглядом взглянуть на иных, чем ты, – иномыслящих, иноверующих, иноязычных и т.п., с которыми вы уже изготовились драться в "последнем и решительном". Не хотите? Не можете? Противно? Страшно?

А другое вас не пугает?

Работник ЧАЭС, видевший, как загорелся чернобыльский реактор, рассказывал:

"Стою я, значит, у окна и думаю – сейчас рванет. И знаете, в этой же комнате дети спят. И у меня мысль: разбудить, спрятать – и тогда есть шанс, что выживут… Или все оставить, как есть, чтоб если, что так сразу, не мучаясь, значит, если рванет…"

Тогда – не рвануло. Нынче не может уже не рвануть – предвещает компьютер: "Манэ, тэкэл, фарэс…" – исчислено, взвешено, разделено…"

Рекомендуется – от добывания (каждому – для себя) "косметических" улучшений уровня жизни перейти к созиданию нового качества жизни для нашей страны, подвижнический труд всего народа для воплощения Идеи, рожденной в "монастырской" тишине, но обсужденной и принятой соборно, "на площади"… Может, это (последнее – и основное!) пугает обывателя больше всего? Не первый раз в тысячелетней истории нашей страны мы, завидя бедствие, почему-то пускаемся в разгульный, бесшабашный пляс (кто пляшет, а кто только в ладоши хлопает) – с тем чтобы, когда бедствие уже свершится, вдруг из плясунов и зевак превратиться наконец в единый народ.