Рдг. Братишки - Андрей Негривода

Моджахед поначалу даже не сообразил, на что же он такое наткнулся, и нагнулся, чтобы разглядеть получше… И это было последнее, что он сделал в своей жизни… Его спинной мозг тоже был разрублен безжалостным ударом смертоносного клинка…

«…Два! Осталось еще шестеро!..»

Брат задержался у трупов на несколько секунд, а потом пошел вслед за отрядом боевиков…

Через десять минут, а может быть и больше - время под землей течет совершенно по-другому - Каха произнес мысленно:

«…Три!..»

А еще, примерно через столько же:

«…Четыре!..»

А дальше…

Дальше уже было не так гладко…

Боевики почувствовали, что их стало вполовину меньше… Сначала они несколько минут как полоумные строчили из автоматов во все стороны, пытаясь достать своего врага во всех щелях…

И достали…

Один из боевиков вдруг свалился на землю, подергался немного, да и затих, получив прямо посредине чалмы отрикошетившую от стенки пещеры пулю… Возможно даже и свою…

«…Пять!..» - Проговорил Брат мысленно, зажимая простреленное на вылет левое плечо…

Шальной рикошет достал и его…

«…Ничего, ничего, сержант! - Скрипел он зубами. - Теперь их осталось только трое!.. Теперь уже легче!..»

Ой, ли!..

«Духи», пошедшие в эту погоню, попались не только настойчивыми, но еще и фанатичными - они теряли своих бойцов, но настырно шли дальше… Только теперь подобраться к ним Брату стало очень сложно - боевики постоянно были настороже…

Сколько прошло еще времени после той стрельбы, теряющий вместе с кровью и силы, сержант уже не соображал… Но…

Пришел момент, когда он произнес, все же:

«…Шесть!..»

Он шел за моджахедами следом, он слышал их шаги, но догнать этих двоих, сил уже почти не оставалось…

И вдруг…

Он понял, что «духи» остановились… И не просто остановились - они залегли прямо на полу очередного пещерного коридора и передернули затворы автоматов…

«…Неужели услышали меня!.. - Была вялая мысль. - Бля!.. Здесь даже никакой трещины нет в стене… Все, Каха-брат, кажысь приплыли, как сказал бы Палыч!..»

Но сдаваться на волю судьбе сержант вовсе не собирался!

Он тоже улегся на пол, взял в обе руки по кинжалу, и попытался прислушаться…

И услышал!..

Нет, слов он не разобрал - далековато было, да и эхо мешало разобрать что-либо, но… Он узнал тембр голоса…

Так, с легкой хрипотцой, всегда разговаривал отставной «Дельфин»…

«…Ну, нет! Суки!!! Палыча я вам не отдам!..»

Откуда только силы взялись у этого до смерти уставшего, измученного, раненного парня!.. Он крался вперед так, словно и небыло вовсе всей этой бессонной ночи, того боя в кишлаке, того осколка, снявшего с него «скальп», и той пули, пробуравившей сквозную дыру в его плече… Это опять был тот непобедимый, многоопытный инструктор, которому предстояло вспомнить все свое умение, и спасти своих друзей…

На моджахедов, изготовившихся стрелять «на голос» он вышел через считанные секунды…

Они лежали рядом, и, видимо решали, как же им поступить: начать стрелять прямо сейчас, или еще немного подождать и сообразить, что происходит впереди… Они лежали и едва слышно перешептывались когда…

Каха прыгнул на них сзади, как тигр, и воткнул свои смертоносные «когти» точно в шеи…

Но тут Фортуна, наверное, устала помогать Брату, и решила и сама немного передохнуть от трудов праведных… И сержанту не повезло… Простреленное плечо со всего маху, раной, въехало в приклад «духовского» АКМа…

«…Семь и восемь!.. Все, отбились!..»

Это была последняя мысль, которая молнией промелькнула в его гаснувшем сознании… А потом наступила беспроглядная чернота… …6.58 утра… …Сколько прошло времени до того момента, когда он очнулся от беспамятства, Каха, конечно же не знал, но его словно кто-то дернул за раненное плечо, и сержант со стоном пришел в себя:

«…Так, Кахабер Сосоевич, «духов» здесь больше не осталось! - Он тут же вспомнил все, что происходило с ним в этих пещерах. - И пацанов я почти догнал - голос слышал! Палыч разговаривал, а значит он пришел в себя - это уже хорошо… Теперь… Теперь вставай, сержант, и догоняй своих!..»

Сделать это было не так-то уж и просто - его ранения, его потерянная кровь, его совершенно нечеловеческое нервное напряжение, ответственность за жизнь товарищей, которую он добровольно на себя взвалил, отобрали у Кахи практически все оставшиеся силы… Но…

Брат до хруста, до скрежета сжал зубы, и, опираясь на руки, встал сначала на колени. Затем, пошарив руками в темноте, нащупал свои кинжалы и, через несколько секунд вернул их в ножны.