Андрей Левицкий - Варвары Крыма

– У небоходов было радио. Отец успел передать сообщение, и наши дозорные будут следить за небом над ущельем. Тебе не уйти.

Я пожал плечами.

– Увидим. Откуда вообще в Инкермане взялся этот дирижабль?

– Небоходы всегда держат у нас одну свою машину. Когда она уходит с грузом чензира, на смену прилетает новая. Узнав про тебя, отец договорился, чтобы они доставили его в Редут и обратно.

Мы замолчали, погрузившись в свои мысли. Лада сидела, обхватив голову и уткнувшись лицом в колени. Ветер шевелил каштановые волосы на затылке, и выглядел он очень трогательным, беззащитным. Не сдержавшись, я положил на него ладонь, погладил. Не поднимая головы, она отбросила мою руку. Но сделала это не сразу – через несколько мгновений, будто переборов себя.

– И когда нас перехватят над Инкерманом – что ты сделаешь? – спросила она. – Опять станешь угрожать, что убьешь меня?

– Еще не придумал, – ответил я. – Если ветер не переменится… Наверное, свяжу тебя и повешу на корзине снаружи, чтобы они видели. Прокричу им, что перережу веревку, если кто-нибудь решит загарпунить эвакуатор.

Она подняла лицо, и я увидел сверкающие гневом глаза. Но помимо гнева в них было что-то еще, какое-то тщательно скрываемое – наверное, даже от нее самой – чувство. Неужели несмотря ни на что она все еще…

– Да, ты способен на это, – с горечью сказала Лада.

Я покачал головой, не спуская с нее пристального взгляда.

– Нет, я не стану ни связывать тебя, ни как-то еще использовать против гетманов. Посмотрим, как все обернется, сейчас рано об этом говорить.

– Ты врешь! – отрезала она. – Врешь, хитришь, лицемеришь, как всегда. Когда я говорила, что ты худший из худших среди всех, кто живет на горе Крым, я не врала! Это правда! И если…

– Какие сильные чувства, – перебил я. – Что я сделал тебе?

– Что? – выдохнула Лада. – Что сделал?! Ты еще спрашиваешь! Или ты забыл, как…

– Забыл.

Она задохнулась, в гневе сжимая и разжимая кулаки.

– Именно от тебя такое и надо было ждать! После всех этих зверств – забыть о них! Просто уехать и забыть, и спокойно спать по ночам…

– Не в том дело, я и правда забыл. Я пришел в себя прошлым днем, в лодке, которая плыла по Черной речке. Она свалилась в водопад, но я успел выпрыгнуть. Меня спас коротышка на дирижабле, потом еще к нему присоединилась женщина, назвавшаяся Мирой, с небольшим отрядом…

– Мира – твоя сестра! Что все это значит? О чем ты говоришь?

– Правильно, она так и сказала. Но я не помню ее. Как не помню вообще ничего. Кто я такой, как попал в ту лодку, почему за мной плыли кочевые… ничего. Даже свое имя я узнал только сейчас, от тебя. И тебя я тоже не помню, Лада Приор. Извини.

Я говорил все это, спокойно глядя ей в глаза, а в них ярость сменялась удивлением. И по мере того, как это происходило, другое чувство, которое Лада тщательно скрывала даже от самой себя, становилось все более явным.

И наконец я понял: Лада Приор все еще любит Марка Сида по прозвищу Альбинос. Любит, невзирая на все страдания, которые он ей причинил.

– Ты врешь, – прошептала она растерянно, и я пожал плечами.

– Конечно, доказать я тебе ничего не могу. Но сама подумай, зачем мне такая ложь? Наверное, я действительно был причиной смерти твоих близких. Ты мне не веришь, но я тебе верю. Из-за меня уничтожили Дом Приоров? Пусть так. Но это… это был не я. Вернее, это было в другой жизни. Я не помню вообще ничего из того, что делал тогда.

– Нет, это снова ложь! Твои змеиные хитрости, увертки… Я не понимаю зачем, но ты врешь! Ты только что придумал это, чтобы сбить меня с толку или разжалобить, или… Ведь так? Отвечай, так?! – выкрикнула она мне в лицо, со слезами на глазах, обеими руками вцепившись в мой воротник.

Больше я не мог сдерживаться. Бросив нож на дно корзины, обнял ее, прежде чем она успела что-то сказать, прижал к себе и впился губами в ее губы.

Когда стало еще холоднее, мы прижались друг к другу и укрылись моей рубахой. Спиртовка погасла, уныло гудел ветер, скрипели плетеные стенки корзины; неуправляемый эвакуатор летел в промозглой тьме.

– Расскажи, как это произошло, – попросил я. – Что такого я натворил? И почему все удивляются, что я остался жив, когда покидал Инкерман?

Лада приподнялась, заглядывая мне в глаза.

– Скажи мне, ты не врешь? – тихо спросила она. – Ты правда потерял память или это опять какая-то твоя уловка?

– Я не помню почти ничего. Иногда в голове вспыхивают какие-то картины… Человек с ножом, прибор с электродами, как меня везут по каменному коридору… Мутанты…