Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

«Аристотель говорит, что шар весом в сто фунтов, падающий с высоты в сто браччиа[8], достигнет земли в тот момент, когда шар весом в один фунт пролетит всего одно браччио. Я же утверждаю, что они приземлятся одновременно, - так Галилео подводил впоследствии итоги спора. - Проведя эксперимент, вы убедитесь, что большой шар опередит маленький на пару дюймов. И неужели теперь в эти два дюйма вы хотите спрятать аристотелевские девяносто девять браччиа и, рассуждая только о моем незначительном промахе, умолчать о его гигантской ошибке?»2

Однако именно так оно и было. Многие философы XVI века, не имевшие привычки получать доказательства экспериментальным путем, предпочитали мудрость Аристотеля странным выходкам Галилея, что сделало его самого в Пизе весьма непопулярной фигурой.

Когда в 1591 г., в возрасте семидесяти лет, умер Винченцо, Галилео принял на себя ответственность за финансовое обеспечение всей семьи, имея лишь нищенскую зарплату профессора математики - шестьдесят скудо в год. (Профессора более почтенных областей философии получали в шесть-восемь раз больше, а отец-исповедник зарабатывал около двухсот скудо, квалифицированный врач - около трехсот, а командиры тосканской армии - от одной до двадцати пяти тысяч скудо в год.) Галилео выплачивал по частям приданое недавно вышедшей замуж сестры Виржинии ее вспыльчивому супругу Бенедетто Ландуччи, поддерживал мать и шестнадцатилетнего брата Микеланджело, а также обеспечивал сестру Ливию, проживавшую в монастыре Сан-Джулиано в ожидании подходящего жениха, которого он должен был ей отыскать. К этому времени остальные трое детей Винченцо умерли, не достигнув зрелости.

Галилео охотно, даже с энтузиазмом оказывал родным помощь. «Подарок, который я собираюсь сделать Виржинии, представляет собой набор шелковых занавесей для кровати, - писал он матери из Пизы как раз накануне свадьбы сестры. - Я купил шелк в Луке, заказал работу ткачам, так что, несмотря на огромную ширину полотна, вся ткань обошлась мне лишь в три карлини за ярд. Материал полосатый, и я думаю, тебе он очень понравится. Я заказал и подходящую к ткани шелковую бахрому и мог бы без труда приобрести и остов кровати. Но не говори никому ни слова, это должно стать для нее полной неожиданностью. Я привезу все, когда приеду домой на праздники перед Великим постом, и, как я уже писал ранее, если хочешь, могу также привезти ей бархат и дамаск в количестве достаточном, чтобы сшить четыре или пять красивых платьев»[9].

В 1592 г., через год после того, как его отец был похоронен во флорентийской церкви Санта-Кроче, Галилео уехал из Пизы, поскольку получил место профессора математики в Падуанском университете. Увы, ему все же пришлось покинуть родную Тоскану и отправиться во владения Венецианской республики, но, по крайней мере, он теперь занимал более достойное положение, а доход его возрос до 180 венецианских флоринов в год.

В преклонном возрасте, оглядываясь назад, на прожитую жизнь, Галилео мог бы назвать годы, проведенные в Падуе, самыми счастливыми. Он приобрел влиятельных друзей из числа крупнейших лидеров республики (как культурных, так и интеллектуальных); они приглашали его в гости, советовались с ним по поводу строительства кораблей на Венецианской судоверфи. Сенат Венеции даровал Галилео патент на изобретенное им ирригационное устройство. Поддержка могущественных сторонников вкупе с его стремительно растущей популярностью вдохновенного лектора способствовали росту жалованья Галилея в университете - сначала до 300, а потом до 480 флоринов в год. В Падуе он также проводил семинарские занятия, посвященные изучению свойств движения, - продолжал разрабатывать тему, начатую в Пизе. Семинары эти предназначались для мудрых и знающих людей, понимавших, что движение является основой натурфилософии.

Но посреди этой падуанской идиллии произошло и одно роковое событие. Отправившись как-то в гости к друзьям, проживавшим за городом, Галилео и два его спутника решили укрыться от полуденной жары и устроить сиесту в подвальном помещении. Оно оставалось прохладным благодаря естественной системе охлаждения воздуха: поблизости, в горной пещере, находился водопад, и оттуда тянуло свежим ветерком. При помощи столь остроумного решения вентилировались многие итальянские виллы XVI века, расположенные в сельской местности, однако при этом внутрь дома могли попадать и ядовитые испарения, а не только благословенный «зефир». Именно так и случилось в доме, где остановился Галилей. Когда мужчины проснулись после двухчасового сна, все трое стали жаловаться на разнообразные неприятные симптомы, включая озноб и судороги, сильную головную боль, потерю слуха и онемение мышц. В течение нескольких дней странная болезнь прогрессировала и оказалась фатальной для одного из гостей; второй спутник Галилея хотя и выжил, но впоследствии тоже скончался от осложнений. Уцелел один лишь Галилей. Однако в течение всей последующей жизни приступы боли, впоследствии описанные его сыном как артрит или ревматические припадки, периодически валили ученого с ног и на долгие недели приковывали к постели.