Дава Собел - ДОЧЬ ГАЛИЛЕЯ

Портрет Галилея в возрасте 71 года. Юстус Зюстерманс.

Скала, фотоархив «Арт-ресурс», Нью-Йорк

Но воображение ученого не знало покоя: он вернулся к проблеме долготы, к книгам Эвклида, чье старинное определение математических отношений Галилей пересмотрел, равно как и рад других идей, которыми он мог наслаждаться, но которые не записывал и не сообщал никому.

Другу-философу из Савоны он писал: «У меня в голове крутится невероятное множество проблем и вопросов, отчасти совершенно новых, отчасти отличных или противоположных тем, что обычно высказываются; я мог бы составить их них книгу, более любопытную, чем остальные, написанные мной. Однако мое состояние (помимо слепоты и общей слабости надо учитывать и ветхий возраст - 75 лет) не позволяет мне заняться исследованиями. Следовательно, я должен хранить молчание, и так проходит остаток моей исполненной трудами жизни; я нахожу удовлетворение в удовольствии, которое доставляют мне другие умы, пребывающие в поиске»1.

Один из таких ищущих умов принадлежал самопровозглашенному «галилеисту» Евангелисте Торричелли, одному из самых первых и наиболее одаренных студентов Кастелли в Риме; он послал великому ученому письмо и рукопись для комментариев. Под впечатлением этого Галилей пригласил того в Арчетри. «Надеюсь насладиться Вашим обществом в течение нескольких дней моей жизни, которая теперь подходит к концу и, по сути дела, закончена, - писал Галилей Торричелли в сентябре 1641 г., - а также обсудить с Вами некоторые обломки моих мыслей по поводу математики и физики и получить от Вас помощь в их полировке, ибо тогда они смогут остаться в меньшем беспорядке, если их увидят другие»[103].

Торричелли приехал в дом Галилея в октябре. Однако уже в ноябре хозяин слег в постель с лихорадкой и почечными болями, которые на этот раз оказались фатальными. Галилей умирал более двух месяцев, так что еще сумел продиктовать Торричелли некоторые соображения в виде диалога о математических отношениях. Это было начало новой книги - еще одного интеллектуального приключения для Сальвиати, Сагредо и Симплицио, - которую ему написать оказалось уже не суждено. Вечером 8 января 1642 г. Галилей скончался. У постели умирающего находились Торричелли, Вивиани и сын ученого Винченцо.

«Сегодня пришла новость о смерти синьора Галилея, - сообщал Лукас Хольсте, ватиканский библиотекарь, в письме к кардиналу Франческо Барберини. - Эта потеря затрагивает не только Флоренцию, но и весь мир и все наше столетие, которому этот великий человек придал больше блеска, чем все другие заурядные философы. Теперь зависть умолкнет, а совершенство его ума станет известным; ум сей будет служить последующим поколениям как проводник в поисках истины»[104].

И хотя панегирик Хольсте оказался пророческим, запоздалые последствия суда и обвинения Галилея сказались на событиях, свершившихся непосредственно после его смерти.

Великий герцог Фердинандо назвал Галилея «величайшим светочем нашего времени» и похоронил его в капелле послушников францисканской церкви Санта-Кроне. Фердинандо надеялся этим воздать великому ученому честь, выполнив пожелания Галилея, выраженные в его завещании: быть похороненным рядом с отцом и другими родственниками в главной базилике церкви, которая давала приют многим частным захоронениям с надгробиями и гербами лучших флорентийских семей. Помимо этого великий герцог хотел произнести публичную речь и воздвигнуть мраморный памятник, но папа Урбан категорически запретил подобные действия. Вообще ажиотаж вокруг смерти Галилея вызывал ярость у Урбана, который воспринимал это как личное оскорбление его власти понтифика[105].

Фердинандо подчинился папскому указу. Он отказался от мысли воздвигнуть памятник и ограничился надгробием внутри базилики; тело Галилея было помещено в крошечную капеллу под кампанилой, где оно и должно было оставаться. Но девятнадцатилетний Вивиани из привязанности, вызванной искренним восторгом перед учителем, решил добиться переноса бессмертных останков и увековечения памяти выдающегося ученого пусть и не сразу, а хоть когда-нибудь.

Хотя наследником отцовских финансов (помимо ежегодной ренты в 35 скуди, определенной для пожизненного содержания сестры Арканжелы) был, разумеется, Винченцо Галилей, но Винченцио Вивиани тоже кое- что досталось в наследство от учителя. Как ученик Галилея, Вивиани получил вслед за Торричелли в 1647 г. бывшую должность Галилея - придворный математик великого герцога Фердинандо. А будучи секретарем покойного, Вивиани позже собрал его бумаги и подготовил их к изданию: в 1656 г. впервые вышло собрание сочинений Галилея; естественно, «Диалоги» туда не включали.

Читать дальше