mmmavro.org | День 66, Рай

Что за чёрт!? – мимолётно удивился ещё не пришедший в себя до конца Русин. – Похоже, она и вправду кончила!

Эти вещи он давно уже различал у женщин чётко. В данном случае никаких сомнений не было.

Тем лучше! – тут же зло усмехнулся он. – Что тебе, сучка, это дело ещё и нравится к тому же. Сейчас я тебе доставлю удовольствие!

Он встал, накинул халат, подошёл к двери и окликнул повара. Тот торопливо подскочил.

– Костю позови, – распорядился Русин. (Костя был начальником охраны.)

– Ванная там! – кивнул он, оглянувшись, Аллочке на малозаметную дверь в углу. Та молча встала и проследовала в указанном направлении. Через мгновенье Русин услышал шум открываемой воды.

Она биде-то хоть пользоваться умеет? – ухмыльнулся он про себя. – Пойти, разве, показать?..

– Да, Вадим Евгеньевич? – начальник охраны озабоченно подбегал к Русину.

– Вот что, Костя! – заплетающимся языком произнёс Русин, стараясь казаться пьяным. На самом деле он был абсолютно трезв. – Давай, подтягивай сюда всех своих бойцов. Трахните сейчас у меня на глазах одну из этих девок. Ну, вот ту, например, что в ванную сейчас пошла. А то у меня просто так сегодня чего-то не стоит на них! – он пьяно захохотал.

– Э-э… То есть как это, Вадим Евгеньевич?.. – залепетал совершенно поражённый начальник охраны. Такого его шеф ещё никогда от него не требовал.

– Проблемы? – холодно осведомился Русин. Глаза его угрожающе сузились.

– Нет-нет, Вадим Евгеньевич! – опомнился наконец Костя. – Я всё понял. Сейчас!

– Давай! – коротко бросил ему Русин и вернулся в зал.

Он опять уселся на диван и поманил валявшуюся на пушистом ковре Томку. Та радостно вскочила и с весёлым визгом плюхнулась рядом с Русиным, сразу же прильнув к нему всем телом и сунув руку ему под халат.

– Ну-у?.. – капризно протянула она, нащупав безжизненно опавший пенис Русина.

– Тише, тише! – успокоил её тот. – Всему своё время. Всё будет! Ещё не вечер!

В это время из ванной вышла Аллочка.

– Слушай, Алла! – ласково улыбнулся ей Русин. – Сейчас с мальчиками моими потрахаешься прямо здесь, на ковре. Я, знаешь ли, люблю на такие вещи смотреть! А я тебе за это денежек в два раза больше заплачу. Так что не переживай!

– Ничего себе! – тут же вскричала с шутливым возмущением обиженная Томка. – А мне?! Я тоже в два раза больше хочу!

– Тоже хочешь? – игриво подмигнул ей Русин. – С охранниками моими?.. На ковре?..

– Хм!.. – пренебрежительно фыркнула девушка и презрительно дёрнула плечиком. – Подумаешь! Да без проблем! Хоть с целой ротой! Деньги только – плати!

– Ладно, ладно! – лениво отмахнулся от неё Русин. – Уймись! Будут тебе деньги. Будешь хорошо работать – и тебе накину. Давай, старайся!

Тома замолчала и, прижавшись сбоку, принялась медленными, волнообразными движениями тереться об него всем телом, одновременно лаская рукой пенис.

Русин не обращая больше на неё никакого внимания взглянул наконец на Аллочку.

Та стояла неподвижно и смотрела на него с таким беспомощным и беззащитным выражением лица, что у него защемило сердце. Он не выдержал и отвёл глаза.

Вошли охранники…

---------------------------------------------------------

Аллочка не улетела в понедельник. Русин не смог с ней расстаться. («Ты можешь остаться ещё на несколько дней?» – спросил он её в воскресенье вечером. – «Как ты скажешь, так и будет», – ответила она просто.) Он лежал на кровати ночью, смотрел на её тихое, спящее лицо, слушал её ровное дыхание и чувствовал, как к горлу подкатывается ком, и слёзы закипают на глазах. А душу переполняет нежность. Заливает, как вешняя вода луга весной в половодье.

Охранников он теперь ненавидел. Те это чувствовали и прятались от него, стараясь не попадаться лишний раз на глаза. Вообще в доме царила мёртвая тишина. Все ощущали, что происходит нечто необычное.

Прошла неделя. Впервые за все эти годы Русин на выходные никого не выписал.

– Скажи, не надо пока, – смущённо сообщил он повару, бегая глазами. Ему отчего-то было стыдно.

Повар лишь коротко глянул на него, помялся, но ничего не сказал.

– Это временно, – хрипло добавил Русин и сразу же вышел.

Но эта сцена подействовала на него отрезвляюще. Он вдруг совершенно ясно осознал, что всё, конец! Никакое это не «временно». Это окончательно. Прежняя жизнь кончается. Начинается что-то новое. Хорошее ли, плохое – это пока неясно, это покажет только будущее, но – новое! Он тонет. Тонет, тонет, тонет… Погружается в какую-то сладкую, манящую бездну… И погружается с радостью, и спасаться ему из неё вовсе не хочется.