Пинтип Данн - Забыть завтра 1 - Забыть завтра

Мы бросили наши школьные сумки и сорвались с места. Я обняла маму со спины, а

Джесса атаковала ее ноги.

— Мамочка! Ты дома!

Моя мама обернулась. Сахарная пудра оставила след на ее щеке, а шоколадная глазурь

сделала одну бровь темнее. Красный огонек, который обычно мигает на нашем пищевом

комбайне, не горел. Необходимые ингредиенты — пачки с мукой, небольшой пакет молока,

настоящие яйца — были разбросаны по всему обеденному столу.

Мои брови взлетели вверх.

— Мамочка, ты готовишь? Вручную?

— Не каждый день моей дочери исполняется семнадцать. Я решила, что попробую

приготовить торт в честь моего будущего мануального Шеф-повара.

— Но как ты… — у меня пропал голос, когда я увидела маленькую прямоугольную

машину на полу. У нее была стеклянная дверца с кнопками на одной стороне, две металлические

полки и спираль, которая становится красной, когда нагревается.

Печь. Моя мама купила мне рабочую печь.

Рука сама взлетела ко рту.

— Мамочка, это должно было обойтись в сотню кредитов. Что если… что если мое

воспоминание не покажет меня успешным шеф-поваром?

— Ее было не так-то просто найти, признаюсь тебе. — Она развязала тряпку, повязанную

на талии, и встряхнула ее. Облако муки взмыло в воздух. — Но я абсолютно уверена в тебе.

Веселого кануна Дня Воспоминания, милая.

Она посадила Джессу к себе на бедро и притянула меня в свои объятия, так что мы

оказались в кольце ее рук, именно так, как было всегда. Только мы трое.

У меня осталось мало воспоминаний о моем отце. В моей жизни он представляет из себя

не столько зияющий пробел, сколько тень, притаившуюся за углом, просто вне зоны

досягаемости. Раньше я приставала к маме с деталями, но сегодня, в канун моего семнадцатого

дня рождения, тяжелого знания о нем было достаточно.

Мама стала очищать стол от ингредиентов, на голую, сверкающую кожу ее запястья попал

свет, исходящий от стен. У нее татуировки нет. Еще несколько лет назад воспоминания о будущем

не приходили систематически, и мама не оказалась достаточно удачливой, чтобы получить свое.

Может быть, если бы оно у нее было, она бы не потеряла свою работу. Моя мама раньше

была санитаркой, но так как приходило все больше соискателей с чипами воспоминаний,

показывающими их в будущем компетентными диагностами, то было лишь вопросом времени,

когда ее понизят до оператора системы управления ботами.

— Вряд ли можно винить их, — говорила она, пожимая плечами. — Зачем брать на себя

риск, когда можно выбрать наверняка?

Мы приступили к ужину, который обычно устраивали только на Новый год. Все имело

легкий привкус пластика, что свойственно еде из пищевого комбайна, но даже в лучших

учреждениях с ручной готовкой не было ужинов, равных этому. Целый жареный цыпленок с

золотисто-коричневой хрустящей корочкой. Воздушное картофельное пюре с маслом. Стручки

сахарного горошка, обжаренные с зубчиками чеснока.

Большую часть ужина мы не разговаривали — не могли, наши рты были заняты едой.

Джесса смаковала горох, как будто это конфеты, грызла кончики и гоняла его во рту перед тем,

как проглотить целиком.

— Мы должны были пригласить того парня на ужин, — произнесла она, из ее рта торчал

стручок гороха. — У нас так много еды.

Мамина рука с сервировочной ложкой застыла.

— Что за парень? — полюбопытствовала она.

— Просто один из моих одноклассников. — Я чувствовала, как краснеют мои щеки, и

потому напомнила себе, что у меня нет причин смущаться. Логан меня больше не интересует. Я

взяла себе еще одну куриную ножку. — Мы столкнулись с ним в парке. Ничего особенного.

— Прежде всего, почему вы вообще там оказались?

Внезапно курица во рту показалась мне сухой. Я облажалась. Я знала это. Но сегодня я

была неспособна терпеть нахождение в помещении. Мне было необходимо ощутить лицом

солнечное тепло, посмотреть на листья и представить мое будущее.

— Мы разговаривали с ним только около минуты, мамочка. Джесса называла цвет

листьев до того, как они упадут, и я хотела убедиться, что он этого не слышал.

— Подожди секундочку. Что она делала?

Оу, неправильный ответ.

— Ничего серьезного.

— Сколько раз?

— Порядка двадцати, — призналась я.

Мама достала цепочку из-под форменной рубашки, под которой она обычно находится, и

стала теребить пальцами крестик. Мы не должны носить религиозную символику прилюдно. Не