Пинтип Данн - Забыть завтра 1 - Забыть завтра

― Я не знаю... это было хуже, чем раньше... почему мамочка сказала, что я ей не дочь...

почему всех Заурядных убили...

― Ш-ш-ш, ― сказал Логан. ― Все будет хорошо. Ш-ш-ш.

Словно в замедленной съемке, я сняла свой шлем и сползла на пол. Вот что вызовет

воспоминание о будущем ― планомерную казнь всех заурядных. Но не обязательно должно быть

так. Я могу предотвратить все это, если воспоминание о будущем никогда не будет открыто. Это

можно остановить, если я убью мою сестру.

Я неуверенно выдохнула. Это всегда будет только моим решением. Никто не вынудит

мою руку. Судьба никогда не завладеет моей волей. Моя сестра или девяносто девять процентов

населения. Смерть единственной девочки или геноцид.

Я закрыла глаза. Моя рука сама взлетела ко рту. Я укусила ее, но мозг не отреагировал на

боль. Он был переполнен мыслями о тех девушках в тюремной камере. Дерущихся и безучастных.

Лежащей в собственных испражнениях и подростке Оливии. Все больше и больше комнат,

полных семнадцатилетних девушек и парней. Казнимых день за днем, пока заурядность не будет

уничтожена. Пока не останется только общество сверхлюдей.

Как я могу позволить этому произойти? Как я могу убить свою собственную сестру?

Густая влага залила мой язык. Я отняла руку ото рта и увидела след от зубов,

прокусивших кожу. Кровь. Я дико оглянулась, и мой взгляд упал на аптечку с цилиндрами внутри.

Я бросила взгляд в соседнюю комнату. Голова Оливии лежала на коленях Логана, и он

гладил девочку по волосам. Уильям поднимал прибор, который оказался сброшен на пол.

Это мое решение. Но в действительности, раз уж дошло до этого, какие у меня есть

варианты?

Я взяла иглы из аптечки ― и прозрачную, и красную ― и сунула в свой карман. Я вышла

из комнаты и услышала, как Логан меня зовет. Я не обернулась.

Я шла по вестибюлю. Пол был покрыт зеленым линолеумом, компьютерные мониторы

вмонтированы в плитку. Осветительные стены светились так ярко, что я могла разобрать

одинокий след от обуви на полу. Едкий запах антисептика обжигал мой нос.

Я сжала руку в кулак, чтобы остановить кровотечение, но красные капли продолжили

пачкать пол. Я повернула за угол и обогнула раздробленные осколки керамического горшка.

Земляная дорожка вела подобно хлебным крошкам к сломанному стеблю и оторванным зеленым

листам.

Я прошла по идентичному коридору. И еще по одному. И еще.

Наконец, я остановилась перед дверью. На золотистой табличке со спиральными узорами

в каждом углу был написан номер 522. Я глубоко вдохнула, но не имело значения, сколько

воздуха я глотала, я не могла насытиться.

Больше не осталось места, куда можно было бы убежать. Не осталось никого, кто избавил

бы меня от этого момента. Это мое будущее, и я воплощаю его в жизнь.

Я вошла внутрь. Солнце светило сквозь окно, первое окно, которое я увидела за многие

часы. Плюшевый мишка с красным бантом сидел на подоконнике.

Так Председатель Дрезден все-таки послала подарок Оливии. У этой безумной женщины

было сердце. Пузырь смеха зародился у меня в горле. Под деспотичным безумием крылась

женщина, обладающая внимательностью. Щекочущий тиран. Плачущий убийца.

Смех вырвался у меня изо рта, словно сумасшедшая, пузырящаяся пена, а затем пропал,

когда я обратила внимание на остальные декорации.

Все по-больничному белое. Белые стены, белые шторы, белая простынь на кровати.

Посреди простыни лежала Джесса. Ох, она так молода. Настолько невинна. Мои кости

превратились в жидкость, и я сползла на пол у кровати.

Ее каштановые волосы падают на плечи, спутанные и не заплетенные. Провода тянулись

от ее тела подобно змеям Медузы Горгоны, каждый чертил свой собственный путь по дороге к

одному из нескольких аппаратов.

― Келли! Ты пришла! ― губы моей сестры изогнулись в улыбке.

Мне потребовалось три попытки, чтобы заставить себя произнести слова пересохшими

губами.

― Конечно, я пришла, ― я подняла ее тонкую руку. Она удобно легла в мою руку, словно

воробей, устроившийся в гнезде. ― Как они с тобой обращаются?

Джесса поморщилась.

― Еда отвратительна. И они не позволяют мне играть снаружи.

Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Новорожденная Джесса копошится в

воздухе, подобно птенцу, ищущему еду. Уже начавшая ходить Джесса, хныча, просит поцеловать

бо-бо у нее на колене. Моя сестра, какой она была в прошлом месяце, вытирает слезы с моего