Зоэ Арчер: Чужак

Было бы просто невежливо не пожать собеседнику руку, поэтому Элис стиснула его ладонь, тотчас вздрогнув от какого-то предчувствия.

– А я Элис Карр, – ответила она, пытаясь казаться бесстрастной. – И я очень советую вам поискать работу в другом месте, Саймон.

Только управляющие и прочее начальство обращались к шахтерам и рабочим по фамилиям.

Выпустив его руку, Элис направилась к деревне. Он быстро догнал ее и пошел рядом.

– «Уилл-Просперити» – единственная шахта, на которой сейчас есть места. Так что деваться мне некуда.

– Всегда можно эмигрировать. Или попробовать что-то другое. Вроде мюзик-холлов, например.

– У меня ужасная морская болезнь, так что нет и речи о том, чтобы пересечь океан. Что же до мюзик-холлов… – Его низкий гортанный смех завораживал. – Не думаю, что мне заплатят за песни и танцы. – Саймон с любопытством взглянул на собеседницу. – Но вы ведь тоже работаете на «Уилл-Просперити» и вроде не собираетесь покидать эти места, верно?

Мимо проехала коляска с управляющими, поднявшая тучу пыли. Но никто из них не обратил на парочку внимания. Элис закашлялась, что позволило ей помедлить с ответом. Наконец пыль улеглась; коляска же к тому времени казалась крошечным пятнышком. А Элис все еще спрашивала себя: «Стоит ли быть с ним честной?» Ведь этот человек мог оказаться доносчиком, выискивающим агитаторов. Но она же никогда не делала тайны из своих жалоб… И ее до сих пор не уволили.

«Потому что они знают: я ничего не могу поделать против них. К тому же я одна из лучших дробильщиц», – подумала Элис и откровенно ответила:

– Я не могу уехать. Полагаю, вам дали жетон, чтобы заплатить за еду и ночлег на эту неделю, да?

– Верно. Пять шиллингов.

– Королевская плата! – Элис присвистнула. – А вы читали то, что выбито на этой штуке? Она имеет хождение только у нас в деревне. И по-другому здесь не платят. Только проклятыми жетонами.

– Значит, никто не может сэкономить ни пенни? Люди даже не могут купить билет на поезд, чтобы уехать в другое место?

– Именно так.

Путь им пересек узкий ручей с каменистым дном. Время от времени кто-нибудь перекидывал через ручей доску или две, чтобы его было легче перейти, но доски долго не держались: людям больше нравилось перепрыгивать по камням – то было как бы напоминанием о детстве.

Саймон ловко перескакивал с камня на камень и, сделав всего несколько шагов, приземлился на другом берегу. Бросив сумки на землю, он протянул руку, чтобы помочь Элис. Этот галантный жест сбил ее с толку. Для любого жителя деревни было вполне естественным переходить ручей, и никто не думал помогать другому. И ей не нравилось дотрагиваться до этого мужчины. Нет, не совсем так. Ей не нравились ощущения, вызванные этими прикосновениями – прикосновениями чужака.

Проигнорировав протянутую ей руку, Элис приподняла юбки и стала перепрыгивать с одного камешка на другой, пока не оказалась на противоположном берегу. «Ничего страшного в том, что он увидит мои ноги, – подумал она. – Сапоги у меня почти такие же, как у него. Ничего соблазнительного в этой грубой коже».

Они продолжили путь, и Элис вновь заговорила:

– Кроме того, я больше ничего не умею, кроме как работать на шахте. И здесь же работают все, кого я знаю. На шахте работал мой отец, его отец и отец его отца. И мой брат. А все предки моей матери по женской линии были дробильщицами или нянчили дома детей. Так что шахта – моя жизнь, – добавила Элис с вызовом в голосе и тут же с удивлением подумала: «Я что, оправдываюсь?»

Нет, она гордилась своей работой и людьми, ее окружающими. Если не считать тех, кто управлял шахтой. Большинство из них – чужаки.

Как этот Саймон. Совершенный незнакомец. Да, он очень красив, но она его не знала. Впрочем, она может кое-что о нем узнать.

– А где живут ваши родные? Родители, братья, сестры… жена.

«Не слишком ли я дерзкая? – подумала Элис, покраснев. – Но он вроде бы не обиделся».

– Сестра – в Бакстоне, отец – в Шеффилде, а жены у меня нет.

«У меня нет никаких причин радоваться такому ответу, – решила Элис. – Ни малейших!»

– Вы могли остаться в Шеффилде, – заметила она. – Там много работы.

– Все, кого я знаю, работают на фабриках по производству ножей. Мир сужается до точильного колеса. Я даже вступил в армию, в инженерные войска. Именно там и научился обращаться с различными машинами.

– И как?

– Что «как»? – вскинул брови Саймон.

– Это сделало мир не таким узким?

До сих пор она не бывала дальше Ньюклея и то – очень недолго. Весь остальной мир казался ей ужасно интересным, ужасно привлекательным и ужасно большим. Ох, какой потерянной она бы почувствовала себя там совершенно одна…