Оливия Гейтс - Назвать своей

А ведь Калиопа тогда не поверила, что Максим ее бросил. Считая, что должно быть другое объяснение, она кинулась разыскивать его уже на следующий день после исчезновения. Однако оставленный Волковым телефонный номер был отключен, на электронные письма ответы не приходили. Никто из коллег Максима ничего о нем не знал. Единственным признаком того, что он жив, было продолжавшееся приобретение и поглощение различных компаний от его имени. Это подтверждало неоспоримую истину: он перестал появляться на публике, чтобы Калиопа не смогла с ним связаться.

И все же она еще долго не хотела в это верить. Какой наивной дурочкой она была! Прибегала к самообману, внушая себе, что с Максимом, должно быть, случилось что-то ужасное, иначе он никогда бы от нее не ушел. А когда все же пришлось признать его уход, возник вопрос: почему он так поступил?

Сначала Калиопа считала, что его отвратила от нее начинающая становиться заметной беременность. Но после, осознав, что любит Максима, она поняла, что он, вероятно, почувствовал эту перемену раньше, чем она сама, и решил, что пора рвать их отношения. Ведь сам он никогда не изменится.

Последние месяцы беременности были для Кали сложными, но куда тяжелее ей стало после рождения Лео. Со стороны казалось, что у нее все в порядке: замечательный ребенок, прекрасная карьера, отличное здоровье, любящая семья и финансовая стабильность. На самом деле она познала, что такое настоящее отчаяние. Ей мучительно хотелось, чтобы Максим был с ней рядом, помог советом, морально поддержал. Ей нужно было поделиться с ним тысячей мелочей, касающихся Лео: что тот сказал или что сделал. Когда она рассказывала об этом другим, ее тоска по Максиму лишь усиливалась. В конце концов начало казаться, что он рядом и, стоит обернуться, она обнаружит его смотрящим на нее с безудержной страстью в глазах. Много раз ей даже казалось, что она мельком видела любимого в толпе, – ее воображение играло злую шутку с разумом. И каждый раз, когда этот мираж исчезал, она словно заново переживала уход Максима.

Сейчас все это лишь подлило масла в огонь ее гнева. Но гнев – лучше, чем уныние, потому что впервые после его исчезновения Кали почувствовала себя живой. Она снова начнет жить по-настоящему, и к черту все, что…

В дверь позвонили.

Она посмотрела на часы. Десять вечера. Кто бы это мог быть в такой поздний час? Кроме того, любой гость сначала связался бы по интеркому или консьержка позвонила бы ей, прежде чем впустить посетителя. Так как же кто-то мог незамеченным подняться к ней на этаж?

Это могла быть только Кассандра. Возможно, она что-то забыла. Скорее всего, свой телефон, потому что предварительно не позвонила.

Калиопа поспешила к двери, открыла ее, не посмотрев в глазок, и все мгновенно замерло: ее дыхание, ее сердце, весь мир.

В приглушенном освещении просторного коридора он выглядел устрашающе, темный и большой, с блестящими глазами.

Максим.

Сердце гулко застучало в груди. Стало трудно дышать. Неужели она так усиленно думала о нем, что вызвала его в своем воображении, как уже было не раз? Лицо его было таким же, каким осталось в ее памяти, но все же она его почти не узнала. Кали потеряла бы сознание, если бы не взгляд Максима, буквально пригвоздивший ее к месту.

Больше всего поразило то, что он стоял, привалившись к дверному косяку, словно тоже лишился сил при виде ее. Его глаза взволнованно ощупывали ее лицо и тело.

Затем четко очерченные губы искривились, словно от боли, и с его губ сорвались русские слова: «Я очень скучаю по тебе, моя дорогая».

Кали с увлечением учила русский язык с того дня, когда познакомилась с Максимом. И не прекратила заниматься даже после его ухода, сделав перерыв в обучении, когда родился Лео. Три месяца назад она возобновила занятия, не в силах объяснить самой себе такое усердие.

Наверное, все усилия были лишь ради этого момента. Чтобы понять, что этот мужчина только что сказал.

Максим произнес те слова, что столько раз звучали из его уст в ее снах. А после, словно в довершение видения, он потянулся к Калиопе и привлек ее к себе, как всегда делал в мучительных грезах. Но там он обхватывал ее сильно, как когда-то в прошлом, а сейчас Максим нерешительно ласкал Кали. Это несвойственное ему поведение и отчаяние, исходящее от каждого дюйма прижавшегося к ней тела, вызвали в ней желание. Она слилась в поцелуе с любимым, ощущая его вкус, его дыхание, чувствуя, как он возвращает ее в свою собственность из той пустоты, в которую когда-то ее погрузил.