Алисон Робертс - Давай нарушим правила

Скоро все закончится. Правда, еще предстоит масса уборки, но это будет, в основном, завтра. Наконец исчезнет усталость и спадет напряжение последних недель и дней. Как она будет себя чувствовать? Приползет ли еле живая домой и рухнет без сил или завтра в это же время все еще будет заниматься каким-то делами?

Голова немного кружилась. Похоже, тот бокал шампанского, которым она пару минут назад отметила вместе с Джеком сегодняшний успех, был лишним. Хорошо хоть, что в огромных комнатах Локсбери-Холл стало потише. Танцы окончились, и гости столпились на террасе, наслаждаясь шампанским с изысканными канапе.

Новобрачные отправились переодеться, чтобы подготовиться к отъезду после окончания фейерверков. Их ожидал старинный автомобиль с прицепленной к заднему бамперу связкой жестяных банок.

Салют уже скоро должен был начаться. После того странного разговора под деревом Пенелопа больше не видела Рэйфа. И даже не вспоминала о нем.

А вот это неправда. На самом деле его образ все время так и стоял перед глазами.

И вот Эдвардс снова появился. Все в той же кожаной шляпе, с сумкой для ноутбука, висящей на плече, он вошел в дверь кухни как раз в тот момент, когда Пенелопа, сняв фартук, собралась выйти из особняка, чтобы поглядеть на шоу.

– Вы готовы? – спросил Рэйф, и Пенелопа вспомнила, как он предложил подыскать для нее самое лучшее место для любования фейерверками.

И он сдержал слово. Опять. Еще в тот момент, когда он появился в Локсбери-Холл, как и обещал, она поняла, что этому человеку можно доверять.

Пенелопа кивнула.

Рэйф улыбнулся уголком рта:

– Тогда идемте.

Он взял ее за руку. Его ладонь была крепкой и теплой. Пенелопа засомневалась. Какая приличная женщина позволит прикоснуться к себе почти незнакомому мужчине, тем более куда-то за ним пойти?

Уж точно не она. Ни за что в жизни. В голове, словно мантра, снова зазвучал голос бабушки, повторяющий слова, которые всегда вызывали страх: «Если не будешь очень осторожной, кончишь так же, как твоя мать».

Но почему же тогда так приятно следовать за этим мужчиной? Как в тот момент, когда Пенелопа, забывшись, танцевала в лабиринте. Сейчас ведь ее тоже никто не видит, кроме Рэйфа. Она приноровилась к его широким шагам, но, едва он подвел ее к лестнице, ведущей наверх, снова заупрямилась.

– Туда нельзя.

– Нам туда надо. Мне необходим наилучший обзор, чтобы отдать команду своим людям по рации, если что-то пойдет не так. – Рэйф переступил через шнур ограждения. – Все в порядке. Я вовсе не нарушаю священные правила. Я договорился с владельцем.

Его слова звучали убедительно. А может, Пенелопа очень хотела верить этому человеку. Или из-за выпитого шампанского ее тянуло вместе с Рэйфом нарушить какой-нибудь запрет.

Они поднялись по ступеням, прошли по широкому коридору мимо открытой двери, ведущей в роскошную ванную, и направились… Неужели в спальню? Да, в этой комнате стояла кровать с балдахином, на вид такая же старая, как и сам особняк. Она выглядела огромной и… так и звала к себе. Словно именно к ней Эдвардс должен был привести Пенелопу.

Она вырвала руку из хватки Рэйфа, но тот словно и не заметил этого, подошел к французским дверям, открыл их и оглянулся через плечо.

– Идемте, отсюда вы ничего не увидите.

Пенелопа вышла за ним на вымощенную плитами террасу, почувствовала, как свежий ветерок охладил ее пылающие щеки, и понадеялась, что жар, вспыхнувший в глубине ее тела, тоже скоро угаснет.

Рэйф связался со своими людьми по рации. Все было готово, в том числе и огнетушители на случай нештатной ситуации. После шоу вся команда займется поиском неразорвавшихся зарядов, сбором того, что осталось от сработавших ракет, сматыванием шнуров, уборкой оборудования.

А в следующие десять минут остается только наблюдать за фейерверком – результатом труда нескольких дней. Рэйф включил ноутбук, открыл программу, синхронизирующую музыку и световые эффекты, и приготовился дать по рации последний отсчет. В установленных на террасе динамиках зазвучали первые аккорды песни, привлекая внимание гостей.

И тут вспыхнули красные фейерверки, укрепленные на каркасе в форме сердец. Толпа внизу ахнула так громко, что на долю секунды заглушила звуки музыки, а потом снова раздалось шипение фейерверков, вспыхивающих на следующем каркасе. Пенелопа ахнула еле слышно, но почему-то для Рэйфа ее реакция была важнее реакции всех остальных зрителей.

Впервые в своей карьере пиротехника он не смотрел на небо во время шоу, но все равно отслеживал происходящее, потому что каждый взрыв ракеты отдавался в его теле, а вспышки фейерверков отражались цветными огнями на лице мисс Коллинз. Сама она застыла в восхищении, смешанном со страхом.