Оливия Гейтс - Повод для знакомства

– Это что еще такое?

– Не знаю, какова была цена человека, – заклокотала от негодования Лили, – но убеждена, что я не обошлась вам дороже этой суммы.

Скользнув взглядом по банкнотам, он поднял на нее глаза, полные насмешки.

– Уверяю вас, вы стоили мне гораздо дороже.

Она упорно протягивала ему деньги.

– Сообщите мне точно, в какую сумму я вам обошлась, и я заплачу за свою свободу в рассрочку. Считайте это первым платежом.

Осознав, что она не шутит, Балдуччи пронзил ее злобным взглядом, наверняка не раз ставившим на колени его врагов. Но Лили держалась из последних сил.

За миг до того, как она отвела глаза, Балдуччи вдруг посмотрел на деньги. Выдернув из пачки три стодолларовые банкноты, он кинул на нее полный злорадства взор.

– Ну а теперь вы действительно не можете уйти.

Она изумленно открыла рот в ответ на его злобную усмешку.

– Что?

– Вы только что заплатили мне за долю в вашем заведении. Теперь вы обязаны остаться и управлять им со мной. Или за меня.

Не успела растерявшаяся Лили прийти в себя, Балдуччи повернулся и зашагал прочь.

И тут же, откуда ни возьмись, к нему беззвучно подкатил блестящий черный лимузин.

Уже садясь внутрь, Балдуччи обернулся к Лили и насмешливо помахал ей:

– До завтра, партнер!

Всю дорогу домой, к своему особняку на Холмби-Хиллз, Антонио невольно улыбался. В который раз с тех пор, как он распрощался с вытаращившейся на него Лилианой Аккарди, он задавался вопросом, что же произошло с тех пор, как она расчихвостила его в переговорной.

Он представлял себе это совсем иначе. Ведь поначалу все пошло по плану.

В рекордные сроки оформив приобретение лаборатории, он перешел к покорению новых подчиненных. Ему это удалось, причем гораздо легче, чем он ожидал, и все благодаря годами отточенному умению сподвигать людей на исполнение приказов.

Он начал отрабатывать навыки воздействия в детстве, когда оказался в когтях Организации, которая забрала его и сотни других детей, чтобы превратить их в беспощадных наемных убийц. Даже внутри его братства, каким бы непоколебимым оно ни было, он наслаждался исключительностью власти. Фантом – теперь Нумар – был лидером, которому все подчинялись, но именно к Антонио обращались, когда требовалось разумное, взвешенное мнение. А когда он стал их медицинским экспертом, они доверяли ему – ни много ни мало – свои жизни.

Антонио освоил это мастерство после побега из Организации. Обычным людям и не снилось то господство, которого он добился среди самых хитроумных и безжалостных людей в мире. Он шел напролом через мир медицины и бизнеса, добиваясь своего без агрессии, путем убеждения и манипуляций.

В кругу братьев у него сложились в равной степени близкие и ровные отношения со всеми. И все же он не позволял им проникать за безупречно отточенную невозмутимую маску.

Считалось, что Уайлдкард – или Иван Константинов, как он сам себя называл, – знал его в полной мере, общаясь с ним ближе всех с детства. Но даже Ивана Антонио не посвящал во все, чем занимается и кем является на самом деле. Он не рассказал Ивану и о своих нынешних планах.

В то время как другие искали свои семьи, пытались воссоединиться с ними или отомстить тем, кто украл их у близких, Иван, который оказался в Организации в сознательном возрасте и наверняка помнил свою семью, решил после освобождения не выходить на связь с родными. Антонио принял решение не обременять себя поиском родных и планами мести. По крайней мере, так он сказал братьям. На самом деле он выяснил о своей семье все.

Полученная информация привела Антонио к мысли о том, что, похитив его, Организация сделала ему большое одолжение. Его итальянская аристократическая семья подвергала своих членов адским мукам ради соблюдения приличий, которые они берегли любой ценой, даже выгоняя или уничтожая любого из родных, кто угрожал их положению в обществе. Это с ним и произошло.

Беременность его семнадцатилетней матери ставила под угрозу их статус. С неподходящим возлюбленным матери дело как-то уладили, в то время как ее саму отослали подальше, чтобы избежать скандала. В тот самый день, когда она родила Антонио, его отдали в сиротский приют, у которого спустя менее четырех лет и отобрала его Организация. Вплоть до того момента он жил надеждой, что «настоящая семья» его найдет.

В Организации наверняка было комфортнее, чем в стерильной, бесчувственной атмосфере семьи Балдуччи. Организация хотя бы позволяла ему следовать за своими истинными наклонностями, и именно там его сковали с братьями узы гораздо сильнее кровных.