– Грета? Я только хотела…
Через стеклянный потолок бил яркий свет. Утро в разгаре, 9:53. Камни, к которым я прижималась, уже начинали накаляться. Удельная теплоемкость – 790 джоулей на килограмм. Я в отчаянии впилась в них пальцами.
– Грета? – спросил Элиан.
– Приведи Талиса, – прошептала Зи.
– Он сказал, если будет кричать…
– Она кричит, – сказала хорошо знавшая меня Зи. – Иди.
Элиан убежал.
– Я здесь, Грета, – выдохнула Зи. – Я здесь. Я вижу тебя.
Свет падал на ее кожу, на ярко-черные волосы…
Органика подсказала воспоминание, такое же ясное, как воспоминания из базы данных, только более четко высвеченное: Да Ся отходит на шаг назад, оглядывая только что законченную стрижку, и ее голос хрипловат от ощущения потери и от желания. «Ну вот. Готово». База данных ответила тем же самым воспоминанием. Оно звучало эхом, зацикливалось, усиливалось, росло. Да, я видела ее, чувствовала тот момент; дрожь предвкушения и осуществления; страх и томление – туго натянулась внутри струна.
– Грета? – спросила Зи. – Это ты? Ты можешь вернуться?
Она выворачивала меня наизнанку.
– Прекрати, – взмолилась я. – Прекрати, прекрати.
Токи в мозгу… У меня начиналась перегрузка. Внутрь-наружу, туда-обратно. Как один человек может быть двумя сущностями? Как две сущности могут быть одним человеком? Меня вывернули столько раз, что у меня уже не было «снаружи» – никакого защитного слоя, никакой возможности обороняться. Это убийственно – словно лишиться кожи.
Я зажмурилась и не хотела открывать глаза. Цвета… Цвета. Я начала считать вдохи и выдохи. Один. Два. Три. Четыре. Пять.
Неполный список действительных чисел / положительных целых чисел. Ноги подкосились, и я осела по стене. Шесть. Семь. О боже. Я вспомнила, что «Размышления» Марка Аврелия – очень важная книга, и мысленно пробежала их целиком за четыреста миллисекунд. Восемь. Девять.
Резкий шум – кто-то вбегает. Я проигнорировала, держа глаза закрытыми. Я стояла на слое разреженного воздуха, и он выдержит меня, если я не буду смотреть вниз.
«Держись, Грета. Держись изо всех сил».
Десять. Передо мной Талис. Это я могла определить даже с закрытыми глазами. Я чувствовала конский запах, въевшийся в его одежду; чувствовала ток в его активных сенсорах, который вливался в меня.
– Отнесите ее на койку, – распорядился он. – У нее начинается приступ.
Кто-то – Элиан – поднял меня на руки. Снова подушка. Запах.
– Грета!
Я почувствовала, как руки Талиса трут мне костяшки пальцев.
– Что происходит? – спросил Элиан.
Талис не ответил. Мне начало досаждать движение его пальцев.
– Что происходит? – снова спросил Элиан.
– У нее началось отслаивание, – прошептал Талис. – Ох. Не думал я, что она будет…
У меня были переломы кистей. Руки Талиса все двигались и двигались по ним, не переставая, не останавливаясь… «Если уменьшить количество стимулов, станет легче». Почему он этого не знал? Он должен был знать.
– Талис, – сказала я. – Почему ты этого не знаешь?
– Помоги же ей! – срывающимся голосом крикнул Элиан.
Для меня ничего нельзя было сделать. Талис должен знать. Я знала. И чувствовала, как на тыльной стороне ладоней наши сенсоры соединяются в сеть, подобные с подобными.
Да Ся до сих пор не произнесла ни слова, но этого и не требовалось. Я чувствовала ее жар, такой, словно она солнце; ощущала ее запах, на подушке и прямо перед собой, в памяти и в реальном времени…
– Грета, – позвал Талис. – Грета, послушай меня. Два воспоминания – одно и то же, понимаешь? Отличается только тот, кто думает эту мысль, – но какая разница, если мысль одна и та же?
– Какая разница?! – Я слышала душевное волнение в своем голосе: органический разум запустил лимбическую систему, сердце билось быстро-быстро. – Подумаешь, всего лишь структура всей личности! – Виртуальные личности первой волны… перегрузка… – Майкл, они умерли! Все поумирали!
– С чего началось? Что ты вспоминала? Последнее отчетливое воспоминание.
– Зи. – Я ахнула, так остро пронзило меня ее имя. – Зи, как она стрижет мне волосы.
– Тогда посмотри на нее.
– А как же «Не смотри вниз»?! – в сердцах напомнила я ему.
– Нет. Ты умеешь летать – я знаю. Посмотри на нее.
И я снова услышала тонкий голосок, ничей. Он говорил: «Грета».
Я открыла глаза. Одно мгновение мир был бурной, безудержной вспышкой цвета. Снаружи оказалось так же, как внутри. Никакого полета. Потом я увидела. Элиан попятился – Элиан, всегда он больше всего боится того, чего не понимает, – но Да Ся стояла рядом, держа себя в руках.
Читать дальше