Эрин Боу: Закон скорпиона

А что же тело? Его физическая смерть, кажется, была краткой; повреждения оказались минимальными. Гематомы на голове потенциально могли иметь последствия; я сделала себе заметку этим заняться. Остальные сводились только к боли и совершенно меня не беспокоили.

Я сплела пальцы и вывернула ладони, щелкнув суставами – вызвав бешеный поток данных. Отозвались кончики пальцев, потянулись сухожилия, уши зарегистрировали энергичный щелчок хряща, левый большой палец и левое запястье светились, как бенгальский огонь, требуя вмешательства.

– Не мучь ее.

Это Да Ся. Срывающимся голосом.

Я недоуменно повернулась к ней. Новый поток, новый каскад данных. Тонкие переплетения смыслов, полученных считыванием выражения ее лица: это самая увлекательная задача, которую мне когда-либо доводилось решать. О, это было восхитительно – чувствовать, как мои новые умения просматривают память о каждом разе, когда я видела ее лицо, выстраивают базу данных, оттачивают технику. Люблю отточенную технику.

Но сейчас я прочитать ее не смогла.

– Что ты имеешь в виду?

– А как же рука? – Она тронула мне локоть. – Ты сказала, она сломана.

– Я не об этом. Что ты имела в виду, когда сказала «ее»?

Она помедлила и ответила:

– Грету.

– Я и есть Грета.

Я действительно была Гретой. Полной копией ее воспоминаний, носящей ее тело – по крайней мере, на настоящий момент. В сущности, единственное затруднение состояло в том, что органические структуры памяти еще сохранялись (по крайней мере, частично). База данных пролистывала свой каталог зафиксированных выражений лица Да Ся, ища совпадение с нынешним (неподвижность рта, расширение глаз). Но одновременно с этим из мутных пучин сознания – раздробленного сканированием, трепещущего, как только что вылупившаяся бабочка, – поднимались другие воспоминания. Лицо Да Ся.

Этот образ… Он пришел от… от Греты. Я и есть Грета.

– Я и есть Грета, – повторила я.

Да Ся прижала руку к моей щеке.

– Нет, ты не Грета.

Она повернулась и вышла из комнаты.

Элиан замешкался.

– А ты… Я хотел сказать, с тобой все в порядке?

– Конечно, – сказала я.

– В настоящий момент опасность для нее минимальна, – подал голос Талис. – Ты тоже иди, вместе с Зи.

– Не указывайте мне, что делать, – огрызнулся Элиан.

Но вышел, вместе с Зи.

Я, недоуменно моргая, смотрела на Талиса, который, недоуменно моргая, смотрел на меня. Это что, семафор? Код? Я не могла расшифровать его.

– У тебя идет кровь.

Талис натянул кривую улыбку и что-то достал из кармана. Это была салфетка в маленьком пакетике. Он разорвал обертку и стер кровь от компрессионных повреждений, оставленных винтами «лимба».

– Антисептики, коагулянты, – пояснил он. – Всякая химия, ускоряющая заживление.

– Жжется.

Он шикнул на меня и сказал:

– Да. Знаю.

– Итак, опасность для меня минимальна?

Я не боялась. Хотя, пожалуй, следовало – моя база данных снабжала меня полным каталогом смертей ВЛ первой волны.

– В настоящий момент, – снова сказал Талис.

База данных согласилась: статистически, исторически, любое разрушение, если произойдет, то, скорее всего, позже. «Отслаивание». Интересно, что его вызывает?

Талис нахмурился, глядя на меня.

– Не беспокойся сейчас об этом.

Я повиновалась, причем с легкостью.

– Помоги мне спуститься, – попросила я. – Хочу все осмотреть.

За пределами серой комнаты мир сверкал красками, которые я только начинала различать. Информационные наложения казались бесконечными в своем богатстве. Это было…

Наверное, ослепительно. Даже коридор, который никогда не казался мне интересным, был переполнен информацией, сиянием виртуального света. Как рождественская елка.

Органический ум шептал о парче, украшенной цветами, о пунше с шампанским и камерах интервьюеров. Кошмар.

Ребра ощущали непривычное давление.

Когда я сделала следующий шаг, балансирующий комплекс, отвечающий за поддержание динамического равновесия, отказал. Я покачнулась и упала на четвереньки.

Талис присел рядом со мной:

– Голова кружится?

– Нет.

Это было не головокружение. Коленные чашечки сообщили о силе удара, существенной, но не приведшей к повреждению. Смешно подумать, что когда-то это было сообщением о боли. Я попыталась встать, но восстановить равновесие снова не вышло.

– Закрой глаза. – Голос Талиса был мягок.

Я повиновалась. Грета повиновалась. Что-то внутри меня было радо закрыть это «я».