Николас Спаркс: Взгляни на меня

Колин попытался броситься туда, но ноги отказали. Из ран продолжала пульсировать кровь, и, лежа на земле, он почувствовал, что вновь теряет сознание. Наконец Колин услышал звуки полицейских сирен, пробивавшиеся сквозь рев огня. Он подумал, что полиция приедет слишком поздно, что он не выживет, но это уже было не важно. Он не мог отвести взгляд от машины Эвана – он ждал, что откроется дверь или опустится окно. Эван и Лили еще могли спастись, если бы поторопились, но шансы были невелики.

Он хотел помочь им – и вновь попытался встать. Но стоило Колину приподнять голову, как он чуть не потерял сознание. Ему показалось, что он увидел красно-синие огни в переулке и приближавшийся яркий свет фар. Испуганные голоса звали Серену и его, и Колин крикнул, что медлить нельзя, что Эвану и Лили нужна помощь… но на самом деле у него вырвался только сиплый шепот.

Потом он услышал голос Марии. Услышал, как она позвала его.

Девушка оказалась рядом.

– Я здесь! – крикнула она. – Держись, «Скорая» уже едет.

Даже тогда Колин не смог ответить. Все завертелось, образы стали расплываться, утрачивать смысл. В одно мгновение машину Эвана поглотило пламя, но, моргнув, Колин понял, что в огне скрылась только половина машины. Ему почудилось, что пассажирская дверь приоткрылась, но больше никакого движения жизни, поэтому Колин решил, что ошибся. Он почувствовал, как проваливается в темноту. И в последний момент он взмолился, чтобы двое его лучших друзей выжили.

Апрельская погода никогда не переставала удивлять Марию. Хотя она выросла на юге и знала, что ожидать от этого месяца можно всего, чего угодно, все равно выдавались несколько настолько удивительных, прекрасных дней, что казалось, что нет ничего невозможного. В ярко-синем небе светило солнце, озаряя начинающие зеленеть лужайки. Бушевали весенние краски. По всему городу распускались кизил, вишни, азалии, в садиках цвели тюльпаны. По утрам еще было холодно, но днем, когда яркое солнце стояло высоко, воздух заметно прогревался.

В один из таких замечательных весенних дней Мария прогуливалась по аккуратно подстриженной лужайке. Недалеко Серена оживленно общалась с компанией незнакомых молодых людей. На лице сестры играла широкая, радостная улыбка. Даже не верилось, что Серена совсем недавно не улыбалась вообще: после пережитого девушке несколько месяцев снились кошмары, а когда она смотрела в зеркало, то видела синяки и ссадины, которые оставил Мэннинг. У Серены было два шрама – один возле глаза, другой на подбородке, – но и они уже начали сглаживаться. Мария подумала: через год их никто не заметит, если не будет присматриваться.

Через две недели детектив Райт вместе с Питом Марголисом, который еще не вполне оправился от ранений, встретился с Марией и признал, что Колин был прав. Среди обломков сгоревшего сарая нашли останки Аткинсона. Баллистическая экспертиза в конце концов подтвердила, что пуля, найденная в голове Аткинсона, была выпущена из пистолета, который принадлежал Лестеру. После пожара не удалось точно установить, когда Аткинсон погиб, хотя следователи полагали, что это случилось примерно в то время, когда молодой человек исчез. Они доказали, что труп хранился в огромном пустом холодильнике, в гараже доктора Мэннинга в Шарлотте – на стенке холодильника обнаружилась примерзшая прядь волос. При аресте банковских счетов Мэннинга оказалось, что он часто снимал наличные. Суммы совпали с теми, что переводились на имя Аткинсона для оплаты по счетам, а также расходовались на аренду бунгало в Шарлотте.

В машине Аткинсона нашли отпечатки пальцев Лестера, и следователи надеялись, что Лестер однажды разрешит все спорные моменты. Но этому не суждено было сбыться. Проведя три дня в изоляторе под непрерывным наблюдением, Лестер подвергся врачебному осмотру; психиатр решил, что его можно перевести обратно в камеру, но при этом регулярно проверять. В тот же день Лестер встретился со своим адвокатом, который сообщил, что молодой человек, хотя и напичканный лекарствами и потрясенный смертью отца, кажется, вполне адекватен. Лестер согласился побеседовать с детективами в присутствии адвоката. Потом он вернулся в камеру и охотно пообедал. Судя по видеозаписям, охрана заглядывала к нему каждые пятнадцать-двадцать минут, но тем не менее Лестер повесился на связанных полосках порванной простыни. Спасти его не удалось.

Иногда Мария задумывалась, был ли Лестер сообщником или просто очередной жертвой доктора Мэннинга. Или был тем и другим одновременно. Пит Марголис, выйдя из комы, не смог толком объяснить, что произошло. Доктор Мэннинг окликнул его и предложил зайти в дом, но Марголис только потом увидел ствол пистолета, высунувшийся из приоткрытой двери кладовки. Единственное, что Мария знала наверняка, – так это что Лестер и доктор Мэннинг умерли и больше не смогут ее преследовать. Но, даже несмотря на страдания, которые они принесли ей и Серене, девушке порой становилось жаль семью Мэннингов. Маленький сын погиб в автокатастрофе, старшая сестра убита, мать долго боролась с депрессией и наконец покончила с собой… Мария гадала, что стало бы с ней, если бы она пережила такие несчастья. Если бы Серена погибла в тот вечер в сарае…