Тара Пэмми - Жить настоящим

– Что ты хочешь сказать?

– Я объясню тебе, почему не возвращался, почему дрожу при мысли о встрече с отцом, почему не смогу вынести материнские слезы. А потом ты решишь мою судьбу, и я приму любое твое решение.

Азиз вошел в спальню и закрыл дверь. Он едва держался на ногах от недосыпа и затянувшегося разговора с Аяаном.

В глазах его брата не было ни укора, ни гнева, в них отражалась только боль от их общей потери.

Азиз многое услышал, многое прочувствовал. Ему стало ясно, как непросто приходится брату. Судьбой им была уготована жизнь, которая за показным блеском скрывает тяжелейший труд, ибо управлять страной непростое занятие. Приходится жить под постоянным давлением и принимать решения, когда выбора просто нет.

Отец справлялся с тяжелой ношей с помощью их матери. Рядом с Аяаном была принцесса Зохра. А он поможет брату.

Он проведет остаток жизни, служа Аяану.

Мысли Азиза вернулись к Нихат. Он избегал ее, хотя ему хотелось сжимать ее в объятиях, целовать, утешать.

Он скажет ей, что остается в Дахаре, поблагодарит за то, что она помогла ему найти себя, обрести цель в жизни, за то, что разделила его стыд и боль… Список был бесконечен.

Но на этом он не остановится. Азиз знал теперь, каково это – ласкать Нихат, слышать ее стоны и вскрики. Он мечтал это повторить.

Азиз заметил на столе желтый прямоугольный конверт с пометкой «конфиденциально» и застыл. Отчеты, которые он запросил четыре дня назад, когда Нихат спала в его постели, прибыли.

Он не сомневался, что получил все, что запросил, – фотокопии медицинских заключений, касающихся женщины, которая задавала ему нескончаемые вопросы и знала все его мрачные тайны. К ним должно быть приложено объяснение.

Пройдя мимо стола к бару из темного дерева, Азиз вытащил хрустальный графин и налил себе виски. Он не сделал ни глотка за пять недель после того, как запустил бутылкой в Нихат. И ему не надо пить сейчас, настаивал голос разума. Ему не надо пить, вскрывать конверт и читать то, что ему прислали.

К чему ему знать, через что прошла Нихат?

Азиз поставил бокал. Разорвав конверт, он вытащил бумаги и начал читать. Отчет за отчетом, которые он, как и следовало ожидать, не понимал. Наконец он нашел страницу, которая помогла прояснить смысл медицинских терминов.

Прочитав лаконичное заключение, Азиз почувствовал, как у него потемнело в глазах.

Нихат, возможно, никогда не станет матерью.

Неожиданно все ее слова, все поступки обрели смысл. Она оставила его не потому, что любила свою мечту и свою свободу больше, чем его.

Грудь у него стеснило, в ушах зазвенело.

Нихат принесла в жертву их счастье, чтобы он мог исполнить свой долг. Она поразительная женщина.

Вместе с осознанием этого в Азизе вспыхнула искорка надежды и одновременно нестерпимая горечь. Нихат никогда не доверяла ему, потому и не посвятила в свой секрет.

После всего, что Азиз рассказал ей вчера, после сжигающих душу вины и боли, которые он испытал, заново переживая тот страшный день, после объяснения с Аяаном он не должен был бы испытывать ничего.

Но нет. Похоже, он все еще способен чувствовать и переживать.

И Азиз отправился к ней – к женщине, которая, похоже, всегда сможет его чему-нибудь научить, которая всегда будет его направлять.

Нихат дрожала, хотя из блестящего золотого крана текла обжигающая горячая вода, а от ее пара волосы увлажнились. Нежный аромат розового масла, которое она добавила в воду, дразнил обоняние, пропитывая кожу.

Если бы кто-нибудь спросил ее, что она делала сегодня, Нихат не смогла бы ответить. Она бесцельно бродила по дворцу, пока пожилой охранник не остановил ее и не спросил, все ли с ней в порядке.

Вспыхнув, она огляделась и, пробормотав, что заблудилась, вернулась к себе в покои.

Нихат с нетерпением ждала, когда персонал дворца уснет и можно будет незаметно пройти к Азизу. Если она увидит его, если дотронется до него, холод, который сковал ее изнутри, пройдет. А пока приходится соблюдать приличия.

Нихат плеснула водой в лицо, чтобы подавить готовый вырваться из горла истеричный смех.

Как, должно быть, это смешно – придерживаться традиций, когда ее мир рушится.

Она потянулась к полотенцу и увидела на пороге ванной Азиза.

Его иссиня-черные волосы были влажными, небритый подбородок и блеск темных глаз придавали ему опасный вид. В вырезе белой рубашки виднелись острые ключицы.

Ничто не могло сравниться с первозданной мощью мужчины, который смотрел на нее так, словно она принадлежит ему. Ничто не могло умалить его природную сексуальность.