Паулина Петерс - Рубиновая комната

Сэр Френсис молча указал на стул, стоявший напротив его письменного стола. Виктория нерешительно присела. В двух высоких окнах отражались обитые деревом стены, книжные шкафы и камин с горевшим в нем огнем. Издалека доносился стук колес проезжавших мимо карет. Виктория поймала себя на желании открыть одно из окон и вдохнуть свежего воздуха.

– Значит, вы и есть дочь знаменитого лорда Бернарда Бредона. – Когда сэр Френсис вдруг заговорил, Виктория вздрогнула. – Того самого якобы настолько гениального судебно-медицинского эксперта, который использовал каждое свое выступление в зале суда, чтобы привлечь к себе внимание, хотя тем самым мог помешать наказать преступника. Главное, чтобы лорд Бернард мог представить ошарашенным присяжным один из своих трюков.

Голос сэра Френсиса буквально сочился недвусмысленным сарказмом, и именно это помогло Виктории вернуть душевное равновесие.

– Мой отец никогда не стремился быть на переднем плане, – пылко возразила девушка. – Для него в первую очередь имели значение наука и справедливость.

– Кажется, вы так же слабохарактерны и необузданны, как ваш отец. Кроме того, вам явно не хватает чувства порядочности и знания приличий. – Сэр Френсис скрестил руки и положил их на стол перед собой. Только теперь Виктория заметила, что они тщательно наманикюрены, а пальцы неестественно длинные и скрюченные. При виде этого в душе шевельнулось отвращение.

– Зачем вы велели привезти меня сюда? – резко оборвала его она. – Если вы хотите отдать приказ о моем аресте за то, что я принимала участие в демонстрации перед зданием парламента, то, прошу вас, так и сделайте. Я извещу своего опекуна и адвоката, а тот докажет любому судье, что я не сделала ничего противозаконного.

Некоторое время сэр Френсис молча смотрел на нее, а Виктория в очередной раз пожалела, что не видит его глаз за блестящими стеклами очков.

– Вам было восемь лет, когда вы сбежали от своей бабушки по материнской линии, верно?

– Да, но… – озадаченно пробормотала Виктория.

Он поднял руку, не дав ей договорить.

– Вы никогда не задумывались о том, почему ваш отец, которого вы так боготворите, отправил вас спустя пять лет после смерти вашей матери к той самой женщине, с которой порвала ее собственная дочь?

– Мой отец уехал на несколько месяцев в Дели, собираясь развивать там судебную медицину. Он опасался, что мне не подойдет климат и я заболею. Моя бабушка очень хотела познакомиться со мной, а мой отец хотел, чтобы я выучила язык матери. Он был уверен в том, что бабушка будет вести себя со мной иначе, чем со своей дочерью.

Зачем она вообще рассказывает все это сэру Френсису?

Виктории никак не удавалось отвести взгляд от зеркальных стекол очков собеседника. В камине раздался треск угля. Звук, слегка напоминавший стук колес в отдалении.

– А вас никогда не удивляло, что ваш отец не хотел, чтобы вы рисовали, несмотря на то что вы проявляли определенную склонность к этому?

– Моя мать была художницей. Когда я рисовала, это слишком напоминало ему о ней. – Виктория снова удивилась, что вообще отвечает на вопросы сэра Френсиса. Нужно освободиться от этого странного влияния, которое он на нее оказывает. – Какое вам дело до моих отношений с отцом? – выдавила она из себя. – И откуда вам известна вся эта информация обо мне?

– Откуда мне это известно, к делу не относится. – Высокопоставленный чиновник улыбнулся ей одними губами.

– С меня довольно. – Виктория положила руки на подлокотники кресла и поднялась. – Я ухожу.

Сэр Френсис позволил ей дойти до двери, а затем негромко произнес:

– Временами вы все еще страдаете от удушья, хотя пожар, во время которого вы едва не погибли, случился более четырнадцати лет тому назад. Кроме того, он преследует вас в кошмарах…

– Что, простите? – резко обернулась Виктория.

Лицо сэра Френсиса не выражало ровным счетом ничего. На миг Виктории показалось, что она чувствует жар пламени, как в кошмарах, услышала собственный крик.

– Ваш отец спас вас из горящей квартиры…

– Да…

– …по крайней мере, вы в это верите. – Он провел пальцами по обтянутой кожей подложке для письменного стола, затем взял серебряный нож для писем и повертел в руках. В металле отразился свет стоявшей на столе лампы, по темным углам комнаты побежали зайчики. – Что вы сказали бы, если бы узнали, что на момент возникновения пожара вашего обожаемого, героического отца вовсе не было в квартире?