Бертрис Смолл - Любовь воительницы

Когда старик, попятившись, вышел из комнаты, Забаай с нежностью посмотрел на свою юную жену и проговорил:

– Как мне вознаградить тебя, любовь моя, за это чудесное дитя?

– Позволь мне самой дать ей имя, господин мой, – ответила Ирис.

– Да, хорошо, – с улыбкой кивнул вождь. В этот момент он невольно подумал о том, что другая женщина потребовала бы от него драгоценностей.

– И как же ты ее назовешь? – спросила Тамар.

– Зенобия, – тотчас последовал ответ. – Это та, жизнь которой подарил Юпитер.

– Зенобия?… – в задумчивости пробормотал Забаай. – Что ж, хорошее имя.

– А теперь, дорогая, ты должна отдохнуть, – сказала Тамар, забирая ребенка у матери. – Пусть Баб присмотрит за Зенобией, пока ты спишь.

Ирис утвердительно кивнула. Теперь, когда возбуждение от родов улеглось, она почувствовала слабость и усталость – ужасно клонило в сон. Тут Забаай встал и наклонился, чтобы поцеловать свою юную жену, а затем вместе с Тамар вышел из комнаты.

Оставшись одна, Ирис вздохнула и осторожно потянулась, пытаясь найти более удобную позу. До чего же ее дитя прекрасно! Завтра она прикажет принести в жертву ягненка в храме Юпитера, чтобы поблагодарить за свою дочь. Потом Ирис задумалась о предсказании астролога, которое не совсем поняла. Хотя… какое, в сущности, все это может иметь значение, если Зенобия уже получила Небесное благословение и защиту?

– Пусть боги будут благосклонны к тебе всю твою жизнь, дочь моя, – пробормотала Ирис, уже засыпая.

– С днем рождения, Зенобия!

Зенобия бат-Забаай, которой уже исполнялось шесть лет, радостно улыбнулась своим близким. Она была прелестным ребенком – довольно высокая для своих лет и с длинными темными волосами, которые мать ради такого случая уложила локонами. А ее сияющие серебристо-серые глаза все время радостно смеялись. Одета же девочка была в просторную белую тунику, подвязанную светло-голубой шелковой лентой, прекрасно оттенявшей ее светло-золотистую кожу.

Забаай бен-Селим подхватил свою единственную дочь на руки и, нежно поцеловав, спросил:

– Разве ты не хочешь посмотреть на свои подарки, моя драгоценная?

Зенобия хихикнула и взглянула на обожаемого отца с озорной улыбкой.

– Конечно, хочу, папа. Но мама сказала, что я не должна проявлять подобного рода любопытство.

Забаай бен-Селим громко расхохотался и взревел:

– Эй, Али! Давай сюда подарок для моей дочери!

И тотчас же во внутренний дворик вошел раб, который вел в поводу изящную темно-серую кобылку в уздечке из красной кожи, украшенной позвякивавшими бронзовыми колокольчиками.

Зенобия от удивления и восторга на несколько мгновений лишилась дара речи. Больше всего на свете она хотела иметь собственную лошадь и все последние полгода постоянно намекала отцу на это обстоятельство.

– О, папа… – прошептала она наконец. – О, какая радость…

– Так она тебе нравится? – с ласковой улыбкой осведомился Забаай бен-Селим.

– О да, конечно! Да-да, нравится! – в восторге закричала девочка.

– Забаай, а мне ты ничего не сказал. – Ирис с тревогой посмотрела на мужа. – Лошадь?… Но девочка еще слишком мала для этого.

– Не волнуйся, любовь моя. Клянусь, эту кобылу вырастили очень послушной.

Тамар положила руку на плечо Ирис и негромко сказала:

– Не стоит слишком уж оберегать ее: этим ты не окажешь ей услугу. Женщин-бедави воспитывают независимыми.

– Я хочу прокатиться на ней прямо сейчас! – заявила Зенобия, и Забаай тотчас усадил дочь в седло. А та, взглянув на брата и отцовского наследника, закричала: – Эй, Акбар! Я тебя обгоню!

Молодой человек рассмеялся и проговорил:

– Но я для начала должен привести свою лошадь…

– Ну так поторопись! – со смехом воскликнула малышка.

В тот год, когда ей исполнилось одиннадцать, Зенобия решила, что не отправится с семьей в зимнюю кочевку по пустыне – Пальмира внезапно стала для нее весьма притягательным местом. О, как же она любила этот чудесный город с его красивыми, украшенными колоннами улицами, великими храмами, а также широкими аллеями, вымощенными мрамором. И еще тут были чудесные лавки и базары, каждый из которых обладал своим собственным неповторимым запахом. Запахи дубящихся кож… Запахи всевозможных духов… Запахи влажной шерсти, которую подготавливают для прядения и крашения… И, конечно же, специй, и всяких экзотических блюд! Ах, она просто не могла расстаться со всем этим!