Одри Карлан - Calendar Girl. Никогда не влюбляйся! Февраль

– Что?

– Твои носки. Они просто очаровательны, ma jolie [3], – закончил он по-французски.

Прозвучало это чертовски соблазнительно, но только еще больше разозлило меня – ведь я понятия не имела, что он сказал. Может, это означало «растяпа» или «дурында», мне никогда не узнать. Я опустила взгляд на свои рождественские носки, а затем взглянула на врача. Уголки ее губ изогнулись вверх, однако женщина с профессиональным спокойствием завершила осмотр моей лодыжки. Она мне понравилась; что касается сексуального французского фотографа, жюри присяжных еще не вынесло окончательный приговор.

– Что ж, перелома нет. У вас легкое растяжение. Я сделаю перевязку, но постарайтесь как можно меньше наступать на эту ногу. И через пару недель будете как новенькая. Надо дать ноге отдых, прикладывать к ней лед, поднимать выше уровня сердца и перевязывать. И я бы посоветовала вам достать костыли, – сказала врач, и мои плечи обреченно поникли.

Я ненавидела костыли. Весь мир ненавидит костыли. Они отстойны. Невероятно. Мне вовсе не улыбалась перспектива растертых до крови или украшенных синяками подмышек в дополнение к растянутой лодыжке, особенно на новой работе. Возможно, мистер Дюбуа захочет возместить расходы за неудачное приобретение. На секунду меня охватила паника при мысли об отце и о том, чем платить Блейну в следующем месяце, если француз не захочет принять поврежденный товар.

– Я позабочусь о тебе, ma jolie. Тебе не надо ни о чем беспокоиться.

Алек присел рядом и покровительственно обвил рукой мою талию, придвинув меня ближе к себе – настолько близко, словно мы были знакомы много лет, а не пару минут. У него явно были проблемы с соблюдением границ личного пространства. Но при всем при том мне стало лучше, и я перестала бояться, что Алек отошлет меня домой.

– Retournez au travail [4].

Отдавая этот недвусмысленный приказ, он снова взял меня на руки и поднял, словно я ничего не весила.

– Что это значит? И что вы делаете?

Я вцепилась в его плечи, чтобы не упасть, пока он нес меня к лифту.

– Доставляю тебя домой, чтобы ты могла отдохнуть. Ты, вероятно, устала после поездки. А теперь, с больной лодыжкой, тебе надо полежать.

Он заботливо посмотрел на меня и добавил:

– А до этого я велел своей команде возвращаться к работе.

Теперь акцент француза стал заметней, но он явно много времени прожил в Штатах. Его английский был практически безупречен.

Я фыркнула, но продолжала цепляться за него.

– Все так странно. Прошу прощения за картину и за этот бардак, но теперь я растянула лодыжку, а предполагалось, что я буду какой-то там потрясающей музой.

– Ох, но ты и есть spectaculaire [5], прекраснейшие черты и лицо с идеальной зеркальной симметрией, – сказал он так, словно сообщал мне невероятную новость, хотя я толком ничего не поняла.

– Я не знаю, что вы имеете в виду под «зеркальной симметрией», – ответила я, тряхнув головой.

Один из людей в черном из команды Алека шагнул за нами в лифт, держа в руках мою единственную сумку, и нажал кнопку двенадцатого этажа, самую верхнюю на панели. Мистер Дюбуа так и оставил без внимания мое замечание. Мы вышли из лифта, и он внес меня на руках в еще один просторный лофт. Этот был того же размера, что и помещение на десятом этаже, но оснащен кухней, жилой зоной и лестницей, очевидно, ведущей в спальню. Стен здесь не было, не считая одного уголка с дверью. Если бы я была склонна заключать пари, а это так и есть – ведь папа научил меня всему, что знал об игре, – то я бы поспорила, что вышеупомянутая дверь ведет в ванную.

Алек донес меня до двери, и да, за ней была ванная. Когда он опустил меня на пол, я допрыгала на одной ноге до раковины. Из ниоткуда возникла моя сумка, и Алек, порывшись в ней, извлек футболку и пару пижамных шортиков.

– Надень это, а я принесу пакет для твоих вещей.

Через пару секунд он вернулся и протянул мне мусорный пакет.

– С тобой все будет в порядке? – спросил Алек, взявшись за дверную ручку.

– Все будет нормально. Благодарю вас.

Я чувствовала, как горят мои щеки, когда он прикрыл дверь.

Тупая, тупая, тупая разиня! Я как можно быстрее избавилась от заляпанных краской джинсов и блузки и натянула на себя футболку и шорты. Покончив с этим, я смыла с себя все видимые пятна краски. Мне требовалось как следует постоять под душем, но сейчас важней было утрясти все дела с клиентом, выяснить, в каком он настроении и не сердится ли на меня.

Стоило мне открыть дверь ванной, как стоявший за ней Алек снова подхватил меня на руки.